Провинциальный детектив - [17]

Первый раз он был в «логове» Аида позавчера. Один. Эффекта – ноль. Сидит за плохо вытертым столиком нормальный такой парень, лет тридцати пяти, ну, страшненький, конечно, немного, но это не криминально. В конце концов, не всем же адонисами быть. Должны и аиды уравновешивать бытие. Терпимость, главное – терпимость, каким бы невероятным вырожденцем ни казался собеседник. И вообще, он, Сережа Панюшкин, не просто так сюда пришел, а по делу.

Аид сразу начал хамить. Конечно, хамил он по-хитрому. Даже при очень большом желании ему ничего нельзя было «предъявить». Какое уж тут «оскорбление чести и достоинства»? Он просто туманно намекал на слабые интеллектуальные способности некоторых личностей, интересующихся подробностями ритуальных жертвоприношений. Может, кстати, это лично к Панюшкину и не имело отношения, но он, как д’Артаньян из первой главы «Трех мушкетеров», был склонен воспринимать любую улыбку как личное оскорбление.

В общем, Аид, вроде как, хамил, а вот Панюшкин не на шутку злился. Наверное, поэтому ничего и не получилось. Если хочешь добиться своего, волю эмоциям давать не надо. Банальность, конечно, но сложно реализуемая. Панюшкин прекрасно понимал, в чем ошибка, понимал даже в момент ее совершения, но поделать с собой ничего не мог. Аид его просто-напросто бесил, по-подростковому бесил, как бесит прилежного хорошиста двоечник, нагло не признающий своей ущербности.

В прокуренном кафе было темно, как… Напрашивалась избитая и не слишком приличная метафора, опустим ее. В кафе было темно, и понятно, что Аид, получив пачку фотографий, уставился на них, в преувеличенном отупении щуря бесцветные глаза. Он не издевался, он искренне пытался что-нибудь разглядеть.

– И чего вы мне это принесли, не понимаю! Первый раз вижу.

– Уж я надеюсь. Такое зрелище достаточно увидеть один раз. Девочек, может, знаете?

– Во-первых, здесь ничего не разобрать. Это я про лица. А во-вторых, здесь столько народу бывает. Всех не упомнишь.

По первому пункту Панюшкин, даже будучи очень предвзятым собеседником, спорить не стал. Лица на фотографиях были искажены болью, страхом, предсмертной судорогой. Он сам давеча не сразу узнал в кокетливо улыбающейся девочке из Катиных фотографических экзерсисов жертву из оврага. Тут Аид точно не врет. А вот насчет «проходимости» этого заведения в его словах было явное преувеличение. Еще в Москве – ладно, можно поверить, что неблагополучных подростков из многочисленных спальных районов столицы наберется столько, что главный сатанист не будет знать своих последователей в лицо. Здесь – другое дело. Не так их много. И вообще, и в частности.

На самом деле это был психологический трюк. Панюшкин специально показал Аиду сначала снимки из судмедэкспертизы. Он прекрасно понимал, что понять по ним что-нибудь сложно, просто хотелось понять, насколько «сатанюка» «отмороженный». Аид тест выдержал. При виде фотографий его передернуло. «Не все еще потеряно», – подумал Панюшкин.

– Ну, здесь должно быть яснее. – На стол легли напечатанные на глянцевой бумаге фотографии с кладбищенской «тусовки». – Вы узнаете кого-нибудь?

Аид презрительно фыркнул.

– Никого, естественно.

– Почему же так уж «естественно»? – Панюшкин старался говорить без интонаций, чтобы не выдать нарастающее раздражение.

– Да потому что не обязан знать в лицо каждую накрашенную, как клоун, девицу, которая живет в этом городе!

Панюшкин начал злиться всерьез.

– Каждую не каждую, а здесь можно присмотреться и получше. Эти девицы, как вы выражаетесь, сейчас лежат в холодильниках. Грудные клетки вскрыты, сердец нет. Общее количество ножевых ранений на двоих – 666. Тела…

– Да что ты мне рассказываешь! Читал я уже об этом! И что, собственно?!

Спасибо Аиду, когда на следующий день полковник будет возмущаться активностью желтой прессы, для Панюшкина это уже не будет сюрпризом.

– Ну, так неужели непонятно, кто при таких раскладах будет логичнее всего смотреться в качестве подозреваемого? – Он заметил, что Аид, видать на нервной почве, перешел на «ты», но решил пока внимание на этом не заострять.

– А ты эту свою логику знаешь, куда засунь…?

Договорить Аид не успел. Панюшкин со всей дури треснул кулаком по столу перед самым аидовым носом и прошипел:

– Мою логику я засуну тебе, не буду уточнять, куда.

Белобрысый, как ни странно, даже бровью не повел.

– Да делай ты со своей логикой все, что угодно! Тут доказательства нужны, а разве они у тебя есть? Что? Цифра 666? Не смеши меня, ладно? Я лично могу представить алиби на все, наверное, дни последнего месяца. Я один практически не бываю.

«Конечно, все с последователями и последовательницами», – мелькнуло у Панюшкина.

– Ищи ты своего сексуального маньяка – кто тебе мешает? Чтобы тебе было спокойнее, могу сдать пробу волос, тканей, спермы, да чего хочешь!

– Девочки не были изнасилованы.

Тут Аид заметно помрачнел.

– Да?.. Ну, значит, это не сексуальный маньяк… – Было заметно, что он отгоняет от себя какую-то крайне неприятную мысль.

Тогда какой? В общем, от Аида ничего толкового добиться не удалось. Наглый тип, уверенный в своей безнаказанности. А собственно, почему должно быть иначе? Он ведь формально ничего такого не совершил. Что в нем криминального? Кольцо с пентаграммой? Действительно, смешно. Но, с другой стороны, какие-то соображения по этому поводу у него возникнуть должны были. В конце концов, если это не его ребята, значит, кто-то сторонний просто хочет их подставить. Ему самому должно быть интересно выяснить, кто бы это мог быть. Панюшкин был зол на себя ужасно. Что из Аида ничего не удалось вытянуть, так это его, Панюшкина, личный прокол. Не так разговор повел, ясное дело. И с какой стороны прикажете подступаться?