Провинциальный человек - [46]

Среди тех людей был Сергей Иванович — инженер, средних лет, очень спокойный, размеренный, похожий внешне на актера или учителя, с благородной сединой на висках. Он был высокий и молчаливый, а ей всегда нравился такой тип людей. Она смотрела на него, наблюдала и вдруг вспомнила, что однажды уже видела его за своим семейным столом. В тот вечер провожали отца на пенсию, и все смеялись, шутили, и только один человек не смеялся, а сидел угрюмо, точно больной. Рядом с ним была женщина, очень веселая и красивая, и пальцы у нее пылали от драгоценных камней. Она смеялась, дурачилась, а ее мужа терзала какая-то мысль. А через год отец рассказывал про инженера Сергея Ивановича, от которого жена сбежала с военным на Дальний Восток. И сама убежала, и увезла с собой дочку, и инженер запил горькую и стал заговариваться... Тогда, у скорбного гроба, она сразу же связала рассказ отца с этим Сергеем Ивановичем и уже не могла от него оторваться. Она жалела его и все представляла, как он страдает, тоскует по дочери, как, наверное, видит ее во сне. Инженер поймал этот взгляд и попросил разрешения зайти в ее комнату. Его заинтересовали большие книжные полки. Глаза у него удивленно горели, и он молча трогал корешки переплетов и как-то благоговейно вздыхал. Потом присел в кресло и улыбнулся. В лице был намек и какое-то обещание, словно он что-то знал про нее и обещал никому не рассказывать. Ей не нравился его взгляд, но все равно она улыбнулась притягивающе и принесла ему чашку кофе. У нее была такая улыбка — очень родная, притягивающая, ей часто говорили об этом. И тогда она улыбнулась именно так, и он сразу потупил глаза. А через минуту они уже говорили о том, как коротка эта жизнь, и о том, что все главное нужно спешить делать в юности, чтобы потом жить спокойно, не торопясь. А потом он кашлянул, и она замолчала. Но за стенкой уже все двигались и шумели, и они торопливо вышли на улицу. Здесь их ждал холодный, мокрый октябрь. Дождь летел с густым снегом, и эти хлопья опускались прямо на гроб. Клара Дмитриевна ежила плечи, ей хотелось заплакать, но она не смогла.

На кладбище обнаружилось, что она забыла варежки, и ладони закоченели. Она прятала их глубоко в рукава, но холод все равно побеждал, и ей уже представлялось, что она стала сосулькой. Инженер увидел эти мученья и предложил Кларе Дмитриевне свои кожаные перчатки. Она благодарно кивнула, и он помог надеть их на покрасневшие от холода пальцы. Он надевал смешно, неуклюже, но ей хотелось, чтобы это продолжалось целую вечность, — и она сразу согрелась, даже покраснело лицо. А процессия медленно двигалась, и маленький заводской оркестрик, присланный завкомом тоже за прошлые заслуги отца, играл что-то тягучее и печальное, и аккорды еле-еле прорывались сквозь стену мокрого снега. А она внутренне улыбалась, и вся душа ее замирала, и в нее входили надежды и обещания какой-то лучшей, совсем радостной жизни, и это должно было случиться скоро, очень скоро, через каких-нибудь несколько дней. Иногда она поднимала голову и смотрела поверх толпы, и тогда в глазах ее были вопрос, удивление, почему кругом люди и плачет музыка, почему кругом снег, холод и такая тоска. Наконец, все закончилось. Укрепили крест и оградку и сразу поехали в заводское кафе на поминки. Она не помнит, как ехала, как смотрела из окна автобуса: снова жила мечтаниями и душа ее радостно вздрагивала, как было в далекой-далекой юности, на самом первом школьном балу. В кафе она сразу очнулась, пришла в себя. Она теперь все время оглядывалась и узнавала людей. Ее почему-то поразили железные столы и такие же стулья, и она очень грустно подумала, что бабушка такое бы не одобрила — ни это кафе, ни это железо, ни ряды бутылок на длинных белых столах. Она всегда любила маленькие компании, семейный уют, тишину. И только успела подумать о бабушке, как сразу услышала, что ее кто-то трогает за руку, а потом тихонько сжимает плечо. Она догадалась сразу: это он, Сергей Иванович. Сидели они рядом, и оказалось, что сидеть на этих железных стульях очень удобно. Все много ели, и на лицах уже не было того отрешенного, скорбного выражения, которое держалось на кладбище. Все соскучились по нормальным позам и по нормальным словам. Через час Сергей Иванович проводил ее до самого дома и точно нарочно забыл взять свои кожаные перчатки. «Это хорошая примета, — подумала она в тихом смущении, — дня через три зайдет снова». Но он появился через день. Она возвращалась из школы и еще в подъезде услышала его голос. Он стоял в коридоре и переговаривался с отцом. Голос у него был густой, почти бархатный. Клара Дмитриевна не могла сдержать нетерпения и почти бегом вбежала на этот бархатный зов. Инженер увидел ее и смутился:

— Я вот проходил неподалеку и вспомнил про свои перчатки. Это мелочь, конечно. Но все-таки предлог, чтоб зайти... — Он смутился еще сильнее и потупил глаза. Она улыбнулась и не нашлась, что ответить. И тогда он опять взглянул на нее:

— А почему вы с портфелем?

— Я же с занятий... В вечерней школе работаю.

— И каждый вечер нужно ходить?

— Каждый, каждый. Да что поделаешь? В любой работе свои трудности. Надо уметь с ними бороться... — Она сказала это шутливо, и он рассмеялся, но в это время к ним вышла мать.