Сам столичный гость во время допросов был каким-то вялым. Орал без воодушевления, вопросы задавал неохотно и больше пил кофе, чем выискивал недочеты в работе участка. Он словно ждал чего-то. Его не сильно интересовали с трепетом представленные бумаги, он просматривал их по диагонали, не затрудняя себя вниканием в текст. На шутки сотрудников — натянутые, надо отметить — реагировал хмурыми взглядами. Одно радовало — придираться по мелочам, да и по принципиальным вопросам, он почему-то не спешил. То ли не замечал несоответствий, то ли не хотел тратить на это время.
Опрос людей закончился, бумаги были просмотрены. Вроде бы все обошлось мирно, но почему-то успокоения большинству сотрудников это не приносило. Они ждали подвоха, и от этого безумного, напряженного ожидания становилось только хуже. Им бы радоваться — а они даже улыбаться разучились за то время, что Славий находился в участке.
Если в первый день — день своего прибытия — он словно витал в облаках, озадачивался одному ему ведомыми мыслями, и ко всему относился ровно, то на второй день его поведение резко изменило полярность. Он и не делал ничего особенного, просто ходил по кабинетам, здоровался со всеми, влезал весьма беспардонно в чужие разговоры, сверкал улыбкой и этим сводил окружающих с ума.
Одни посчитали его недалеким идиотом, которого отправили в провинцию просто потому, что некуда было приткнуть. Другие — хитрым интриганом, который только и ждет, что сотрудники расслабятся, потеряют бдительность и тогда… что именно случится тогда, никто не знал, но сходились во мнении, что что-то страшное.
Кто-то радовался, кто-то расслабился, кто-то, наоборот, сжался в напряжении, боялся — каждый нашел себе занятие по душе. Работали в участке от силы два человека. И одна небезызвестная магиня.
Пока она варила Славию кофе — сто пятую чашку — обмозговывала очередную гениальную идею. Доварив и соответственно додумав, она побежала в кабинет Круглова, чтобы поделиться с ним. Он, однако, в восторг не пришел. Сказал:
— Ты, Груздева, не следователь даже и близко. Нечего тебе на кладбище делать.
— Я и не собираюсь расследовать, Сергей Витальевич. Я хочу своими прямыми обязанностями заняться.
— Вот и принеси мне еще кофе чашечку, если не сложно.
Сима стояла до последнего:
— Кстати, криминалисты из столицы до сих пор не пожаловали? Время обеденное, а обещали утром прибыть.
Круглов раздраженно ответил:
— Груздева, ты чего от меня хочешь? Когда приедут, тогда приедут. Я не имею физической возможности посылать запросы в столицу по три раза в день. А Лидия Владиславна и подавно. Буду рад, если завтра появятся хотя бы. Уяснила? Про кофе не забудь.
Симе стало очень обидно, что ее услуги отметают сходу, что ей не дают шанса проявить себя. Ею овладело прямо-таки ослиное упрямство. Надув губы, она сказала, делая ударение на каждом слове:
— Я могу помочь. В кабинет же вы меня пустили. Почему на кладбище не хотите?
Круглов мученически возвёл глаза к небу.
— Знаешь, что, Груздева, шла бы ты к Тройкину и обсуждала с ним свои желания. Ладно? Он этим делом занимается, его и ушатывай. Разрешит — можешь хоть все могилы перекопать, только смотри, не свались в них ненароком. А меня оставь в покое. Кстати, почему я до сих пор не вижу твоего доклада по осмотру кабинета? Где он?
— Я хотела устно доложить. Там совпадение одно…
Круглов посмотрел на Симу неодобрительно и с неуловимой грустью:
— Что значит устно? Какое еще совпадение? Отчет мне на стол и можешь быть свободна.
Сима обиделась еще больше — без словечка щелкнула пальцами, и в воздухе замерцала книга. Сима яростно полистала ее, затем вытащила несколько листов и преувеличенно осторожно положила Круглову на стол. Затем сходила за кофе, плюхнула чашку перед следователем.
— Только просьбочка — кофе не пролейте, мне листы обратно нужно вставить будет.
Круглов равнодушно глянул на листы, сгреб их пятерней и так, комом, небрежно сунул в ящик стола. Сима задохнулась от возмущения, фыркнула, чтобы хоть как-то это выразить, и вышла вон.
* * *
Если вы думаете, что после этого разговора Сима отказалась от своего замысла, то глубоко ошибаетесь. Как ни огорчала ее перспектива разговора с Егором, но истина была дороже. Или желание утереть всем нос было сильнее.
— Могу я получить официальное разрешение на осмотр места, где нашли Михалыча? — спросила она его в лоб, решив, что прямой путь — иногда не только самый короткий, но и самый верный.
— Ласточка моя, не много ли ты на себя берешь? Там до тебя все осмотрели, зафиксировали и собрали. И потом, я не собирался сегодня никуда выезжать. А без меня тебе там делать нечего.
— Не вижу логики, — отчеканила Серафима. — Почему осмотреть кабинет Г.В. - моя обязанность, а осмотреть место, где обнаружили тело Михалыча — блажь? Шеф ведь звонил мне на днях, просил выйти пораньше, только я еще не оправилась, и помочь не получилось. Так что же изменилось сейчас?
Егор ухмыльнулся:
— Поздно спохватилась. Нечего осматривать. И потом, у тебя других дел, более приоритетных, по горло. Ты разве не должна анализировать найденное в кабинете? Исследовать улики, или чему там тебя в институте столько лет учили?
