Провидица - [2]

— Как жаль, что нам приходиться трястись в этом безобразии, — не умолкала я.

Что у них, что у меня родители не были богаты. Наши семьи были обычными жителями небольшого городка Варжок. Все они трудились на одном градообразующем предприятии. Ткацкая фабрика была огромная, и в ней хватало рабочих мест для половины жителей. Трудились люди как каторжники на торфяных шахтах, не меньше шестнадцати часов в день. Высокими зарплатами там не баловали, зато давали бесплатное образование для детей рабочих (чтение, письмо и немного арифметики, чтоб на базаре не обсчитывали). Что далеко не маловажно. Поэтому свободных рабочих мест там, как правило, не бывало. А дальше — крутись, кто как может. В основном все дети так и оставались на том заводе. Кто прядильщиками, кто мотальщиками. В общем, по стопам своих родителей.

Короче говоря, работа там не сахар, и это мои родители понимали и поэтому решили отправить меня к отцу моей мамы… то бишь к деду моему. Здраво рассудив, что лучше он даст мне дальнейшее образование, чем корячится на дядю. Вот только я четко помню, хоть и не виделась с ним уже более десяти лет, что мой дедушка не кто иной, как монах.

Да, и это меня не особо вдохновляло. Я даже представить себе не могу, чему именно меня будет учить дед. Как правильно мантры читать, или молитвы на распев? Как подумаю — тошно становится! Это ведь надо с первыми петухами вставать, а то и раньше. У меня аж мурашки от такой перспективы побежали. Вот поэтому я взяла с собой своих лучших подруг. Для поддержания боевого духа! И, конечно же, возможность вырваться из этого грязного во всех отношениях городка.

Я и девчонки с самого детства — не разлей вода! С ними хоть в огонь и воду. Они охотно согласились ехать со мной, после того как получили на то разрешение от властей. Это было обязательное условие, так как девушка могла покидать пределы страны, только по достижении ей восемнадцати лет и с разрешения своего отца (или мужчины, который присматривает за ней). Слава богу их родители были просто счастливы возможности, отправить своих девочек на земли шийенов. Перспектива работать всю жизнь на одном и том же заводе и, не видя больше ничего лучшего, моих подруг тоже, мягко говоря, не радовала. Да и вчетвером все веселее, чем вдвоем со стариком. Хоть он и приходится моим собственным дедом.

Размышляя и взвешивая все «за» и «против», я пришла к однозначному выводу. Это было действительно лучшее решение не только моих родителей, но и родителей моих подруг.

Потому что здесь другая земля, свои обычаи и нравы. Все другое! Одно то, что я наполовину шийенка говорило о том, что жила я на две религии, а посему обычаи двух народов знала, чтила и уважала. Это-то и давало мне и моим подругам возможность выбиться из серости нашего городка. Мой дед согласился принять нас и обучать, зная, как нелегко живется женщине на калкидонской земле. А там глядишь, и жизнь круто изменится. Кто знает, что нас ждет впереди. И это вдохновляло, даря надежду.

Но в данный момент меня не радовало вообще ничего. Ни пыльная, грязная карета с обшарпанными, деревянными сиденьями, ни ухабистая дорога. И ведь даже весенней, солнечный и теплый денек не мог наладить моего настроения. За окном, лично мне не было видно ничего, кроме столбов пыли, да мелькающих деревьев.

Грохот и скрежет, с которым неслась карета, не давал возможности услышать лесных обитателей. Чего уж там говорить о разбойниках, которые если и есть, то сидят притихшие как зайцы в кустах орешника. Я откинулась назад, прислонившись спиной к деревянной стенке. Было неудобно и порой больно, но я уже перестала обращать на это внимание. Считая по себя тех самых зайцев, которые пришли мне на ум. От нечего делать, конечно!

Уже прошло достаточно много времени (триста семнадцать пушистых, сереньких зайчиков). Девочки перестали переговариваться и ждать опасности под каждым кустом, здраво рассудив: ежели что, то нас первых оповестят о появлении. И о чудо! Возница резко натянул повод, лошадь издала истошное ржание, и карета с диким скрежетом остановилась.

Как только мы убрали руки от своих ушей, дабы не покалечить важную часть тела, нам открыли дверцу. И это не было жестом галантности со стороны мужика, сидящего на козлах. Это было от того, что с внутренней стороны дверца вовсе не открывалась ввиду отсутствия ручки. За место нее торчал маленький обломок, за который не было возможности ухватиться даже двумя пальцами (женскими!). Я зажмурилась от яркого света, который ворвался в сумрак кареты и теперь играл пылинками, как мириадами крошечных звезд. Мне даже захотелось погонять их, развеяв руками. Но я решила, что не стану этого делать, особенно когда дядька — кучер громким басом, пополам с кашлем, стал нас выпроваживать из нее.

— Все, приехали! Выходите и забирайте свои вещи, — мужик в очередной раз закашлялся. И в этот раз потрудился прикрыть рот рукавом грязной, замусоленной куртки. — Конечная. Монастырь «Источник».

— А почему он такой крохотный? — тихо изумилась Ами, шепча мне это на ухо. — Больше походит на небольшой храм с одной залой для медитаций.