Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России - [3]

Идея благодарить ребенка за что-либо, кроме прощения за родительское невнимание, может показаться странной, но не в случае с Никой. Во всех наших поездках в Россию — а их было более двадцати с момента её рождения в 1991 г. (т.е. незадолго до того, как начинается действие книги) — Ника неизменно была с нами. Её детский взгляд и невинные вопросы о тамошней жизни часто помогали мне увидеть и понять те вещи, которые сам я мог пропустить. За это, а ещё за то, что Россия стала частью её жизни, я очень обязан своей дочери.

С. К. Нью-Йорк, июнь 2000.

Часть I. О России без России

Перспективы России на ближайшие годы и десятилетия, как никогда, многообещающи.

Дэвид Ремник, журналист, 1997 г.

Осторожный оптимизм экономистов… похоже, оправдался; «холистическая» трансформация России будет продолжена.

Ричард Эриксон, экономист, 1998 г.

Абсолютно преобладающим чувством среди тех, кто знаком с происходящим в России, является оптимизм.

Вице-президент США Альберт Гор, 1998 г.

На мой взгляд, Россия выглядит потрясающе, по сравнению с тем, как она выглядела в 70–80-е годы или в 1992 году.

Роберт Кайзер, журналист, 1999 г.

Россия сегодня — принципиально иная страна, чем была 10лет назад… Всего 7 лет переходного периода — и по всем важным вопросам взято нужное направление.

Майкл Макфол, политолог, 1999 г.

Пройдет всего несколько лет… и только здание ельцинских реформ будет продолжать возвышаться.

Леон Арон, биограф, 2000 г.

Мы хотим напомнить миру, что период может быть губительным.

Глава миссии Красного Креста в бывшей Советской Грузии, 1996 г.

Россия — зона экономической катастрофы.

Н. Петраков и В. Перламутров, российские экономисты, 1997 г.

Очевидно, что Россия сегодня в самом глубоком за всю свою историю кризисе.

Алексей Подберезкин, русский политический деятель, 1999 г.

Гуманитарный кризис огромного масштаба в бывшем Советском Союзе становится всё заметнее.

Программа развития ООН, 1999 г.

Русские глубоко пессимистично оценивают выбранное их страной направление: 78% уверены, что Россия движется в неверном направлении, и лишь 7% думают, что в верном.

Обзор Антидиффамационной лиги, 1999 г.

В результате ельцинской эпохи разгромлены или разворованы все основные направления нашей государственной, народнохозяйственной, культурной и нравственной жизни. Мы буквально живём среди руин, но притворяемся, что у нас нормальная жизнь… Мы слышали, что у нас проводятся великие реформы. Это были лжереформы, потому что они оставили в нищете больше половины населения страны… Продолжим реформы. Как это понять? Продолжим разграбление России до конца?.. Не дай Бог те реформы продолжать до конца.

Александр Солженицын, 2000 г.^{2} 

Деятельность всех, за небольшим исключением, американских специалистов по России в 1990-е гг. можно расценить как преступную. Результаты этой деятельности поставили под сомнение наши ценности и создали угрозу нашей национальной безопасности.

Когда в 1991 г. Советский Союз прекратил своё существование, четыре профессии американцев заявили свои права на звание экспертов по посткоммунистической России: политики, советники по экономике и финансам, журналисты и учёные. Явившись основанием так называемого «Вашингтонского согласия» («Washington Consensus»), все эти специалисты по России в один голос заявляли, что знают средство от недуга своего пациента, неоднократно заверяли, что лечение идёт полным ходом, и, несмотря на случайные рецидивы, предрекали полное выздоровление. На деле их рецепты, отчёты и прогнозы оказались полностью и заведомо неверны.

Полный перечень просчетов американских политиков, особенно из числа администрации Клинтона, будет дан в заключительной части книги. Здесь же мы должны напомнить, что их политика носила ярко выраженный миссионерский характер: это был настоящий крестовый поход во имя превращения посткоммунистической России в некое подобие американской демократии и капитализма. И, как подлинный крестовый поход, он не был лишь официальной доктриной: инвесторы, журналисты, учёные — все приняли в нём участие.

КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ВО ИМЯ «РОССИИ, КОТОРАЯ НАМ НУЖНА»

Идея того, что США могут переделать Россию по своему образу и подобию или, по крайней мере, смогут «думать за русских», возникла впервые после Второй мировой войны, в среде апологетов «холодной войны»^{3}. В 1992 г., в первый год постсоветской эры и последний год администрации Буша, эта идея возродилась. Так, в апреле 1992 г. состоялось совещание представителей правительства, бизнеса, средств массовой информации и академической среды, которое рекомендовало Соединённым Штатам и их союзникам «принять самое непосредственное участие в процессе трансформации экономической и политической жизни в бывших советских республиках». А один политик-учёный даже конкретизировал задачу: «Нужно сформировать элитный корпус западных экспертов, которые будут жить на территории бывшего Советского Союза и помогать управлять государством и бизнесом»^{4}.

Вскоре, однако, этот миссионерский порыв превратился в настоящий крестовый поход, и сделала это администрация Клинтона (хотя, нужно заметить, не без поддержки республиканской партии в Конгрессе). Почти сразу же после инаугурации президента Клинтона в январе 1993 г. его эксперты принялись тайно обсуждать вопрос, «как лучше реформировать Россию» и сформулировать задачи американского участия. Возникшая в результате «целостная политика», как пояснил позднее официальный представитель Госдепартамента, была направлена на внутреннюю «трансформацию России»