Противотанкист - [115]

Всю полковую артиллерию обороняющего берег реки Ельша полка, немцы таким образом выбили, и по переправе в основном работала дивизионная артиллерия, и то приходилось стрелять только кочующими одиночными орудиями, или в крайнем случае взводом, но не долго, и на предельной дистанции. Поэтому гансы практически беспрепятственно шастали туда-сюда по мосту, подвозя боеприпасы и подкрепления, а также эвакуируя раненых. Доставалось от этих гаубиц также и нашей пехоте, и если к обстрелу четырнадцатикилограммовыми снарядами из лёгких полевых гаубиц бойцы немного привыкли, то от сорокатрёхкилограммовых чушек потери и разрушения были большие. Особенно же страдали от обстрела красноармейцы, 252-й стрелковой, которые держали оборону по высотам, в районе деревень Шаклово и Мачалина, от озера Усадище, до реки Межа.

Основные силы пока остаются на месте, а две разведгруппы на бронетранспортёрах отправляются на розыски дивизиона. И хоть район поиска довольно обширный, и всевозможных дорожек и тропинок здесь много, зато хороших дорог, по которым можно протащить такую тяжесть, всего две, и по каждой из них, отправляется БТР с разведчиками. Искомый дивизион находит группа, возглавляемая командиром разведвзвода, а вот приехавшая немного позднее разведгруппа старшего сержанта Филатова, докладывает об обнаружении ещё одной цели — дивизиона лёгких полевых гаубиц. И вот тут возникает дилемма, — какую из целей уничтожить в первую очередь? Тяжёлые или лёгкие гаубицы? Так как для контрбатарейной стрельбы был выделен только один дивизион 122-мм гаубиц М-20, и тот не полного состава. Поэтому, начав стрелять по одному из немецких дивизионов, он огребал от другого, и в итоге результат мог получиться нулевой или в пользу немцев. Первоначально планировалось с началом обстрела, под шумок гасить немецких канониров из снайперских винтовок, а потом зачистить, оставшихся недобитков. Но без артиллерийской поддержки тягаться с дивизионом, в штате которого почти полтысячи солдат и офицеров, с нашими наличными силами — пупок развяжется.

Ещё одну проблему представляло то, что цели располагались в двух километрах друг от друга. Поэтому наблюдать за ними и корректировать огонь с одного НП было невозможно. Зато на тяжёлые гаубицы открывался шикарный вид с одной из высоток, расположенной в тылу дивизиона, примерно в километре от огневых позиций. Так что проблему с выбором решил один из корректировщиков, присоединившихся к нам, когда мы останавливались в деревне Гуреево, незадолго до начала атаки. Ротному он тогда представился как майор Васильев, показав ему какую-то бумагу, так что «командовать парадом» скорее всего назначили этого «офицера».

— Вот что, капитан, — обратился он к Алексееву. — Оставите нас с радистом на высоте, а сами займётесь лёгкими гаубицами. Как только вы начнёте активничать, я начну пристрелку по тяжёлому дивизиону и его подавлению, ну а вы не дадите стрелять немецким артиллеристам. Если что, отходите в мою сторону, я вас прикрою.

— А если вас обнаружат? Товарищ майор. — Не стал больше секретничать ротный.

— Значит, нам не повезло. И вы за нас отомстите. — Прервал начавшуюся дискуссию старший по званию. — По коням, капитан! У нас времени почти не осталось.

Высадив корректировщиков на высоте, и всё-таки оставив им в прикрытие пятёрку разведчиков с пулемётом, мчимся выбирать позиции для засады. Доехав до ещё одной рощи и укрыв грузовики на её южной опушке, забираем часть боекомплекта и вооружения и мчимся на северную её сторону, где и занимаем оборону. Роща начинается прямо от шоссе и тянется на запад метров на восемьсот, в поперечнике она шагов двести, зато с её северного края, хорошо видно огневые немецкого гаубичного дивизиона. Пока Ванька выбирает позиции для миномёта и станкового пулемёта, я проверяю, можно ли проехать по краю западной опушки рощи, а наши бойцы успевают сбегать за оставшимися боеприпасами. Наша линия обороны проходит в тылу фрицевского дивизиона, под углом градусов сорок пять. Причём ближняя к нам батарея, находится в трёхстах метрах от нас, тогда как до самой дальней около километра. Орудия окопаны, укрытия для личного состава и снарядов вырыты.

Нам же приходится маскироваться в лесу, и если стрелки ещё могут укрыться за стволами деревьев, и вести огонь из положения лёжа, то расчётам ротных миномётов приходится выдвигаться на самый край, и зашкериться только в траве. Стрелять из-за рощи, не позволит дальность трофеев, нашему же батальонному миномёту дальность вполне позволяла, и пару телефонных аппаратов с катушкой мы с собой взяли, но стрельба с закрытой позиции требует больше времени, а также повышенного расхода боеприпасов, которых у нас не так уж много, хотя и взяли мы мин в перегруз. Поэтому всё-таки решаем стрелять с БТРа, выдвинувшись на прямую наводку. Цели распределяем следующим образом. По самой дальней батарее, расположенной на левом фланге, работаем мы — артиллеристы из 81-мм миномёта, станкового и ручного пулемётов. Центральную батарею, берут под свой контроль снайперы, а также три ручника разведчиков. А вот по ближней к нам правофланговой огневой позиции, стреляет два ротных «пятака», пара оставшихся эмгачей и практически все «карабинеры» то есть стрелки из карабинов. И хоть на триста метров попасть в укрытую цель без снайперского прицела сложно или практически невозможно, но прицельная стрельба и пули, пролетающие в непосредственной близости от тела, никому особой смелости не добавляют, и появляется желание куда-нибудь спрятаться. Три оставшихся бронетранспортёра, прикрывают нас с тыла, но это пока, так как это и наш резерв, на всякий случай, а случаи разные бывают.