— Хватит уже придуриваться! Говори, куда идём.
— Вот, почему бы и не попридуриваться? Пойдем мы с тобой сейчас в «Славянский базар» на Никольской. Рассказывали мне знакомые студенты, что там очень неплохо можно время провести.
— Да, ну его, этот старорежимный «базар-вокзал». Пойдём лучше в «Лиру». Классная молодёжная точка, и музон там клёвый. Тем более это рядом.
— Мисс, сегодня всё для вас. В «Лиру» — значит в «Лиру». «Я лиру посвятил народу своему…». Я только не знаю, где это.
— В двух шагах отсюда, прямо на Малой Бронной она и находится. Пошли быстрее, а то после фильма туда народ набьётся, до утра не попадём.
Мы почти бегом устремляемся к подземному переходу. Через пять минут быстрого шага, перед нами действительно показалась, горящая в темноте, неоновая вывеска заведения. К сожалению, как мы не спешили, но очередь уже змеилась вдоль фасада.
— Говорили мне мои новые друзья, что есть в московских заведениях один секретный приём, сейчас я его проверю. Стой здесь, я быстро. — С этими словами бегу к входным дверям и наблюдаю за входящими. На дверях висит табличка с печальной надписью — «Мест нет». Но народ всё равно стоит и чего-то ждёт.
Я возвращаюсь к своей барышне и, ухватив её под локоток, веду к входу. По дороге делюсь очередным анекдотом: Вот все говорят: — «Не ищи лёгкой жизни. А с какой стати я должен искать тяжёлую». Сейчас будет как раз по этому принципу. Сейчас будет фокус! Только ты пошире улыбайся.
Аккуратно достаю из кошелька трёшку, зажимаю её в ладони правой руки и засовываю руку в перчатку. Уверенно поднимаюсь по ступенькам к двери, Жанна рядом, держится за мой локоть и усиленно растягивает губы в умопомрачительной улыбке. Я прикладываю ладонь к стеклу. Стекло холодное и мокрое. Вуаля! Дверь открывается.
— Здравствуйте, — говорю я швейцару и протягиваю руку с банкнотой, немного влажной от холодного стекла.
— Проходи уже быстрее, — ворчит местный цербер, быстро пряча в карман своей фирменной ливреи мои трудовые денежки. Трёшки жалко, но чего не сделаешь ради форсу.
Раздеваемся в гардеробе и спускаемся мимо бара к столикам. Интерьер выдержан в характерном стиле минимализма 60-х. Самое неприятное — слишком накурено. Всё-таки запрет на курение в ресторанах это правильно. Свободный столик обнаруживается только в самом дальнем углу зала, но лучше плохо сидеть, чем хорошо стоять.
— Что-то я проголодался, — жалуюсь я своей спутнице. — Как думаешь, тут есть что-нибудь более существенное, чем мороженое-пирожное?
— Конечно, есть, все берут обычно или лангет, или бифштекс с яйцом. Мы тут пару раз с девочками веселились. Самое тут вкусное это коктейль «Шампань-коблер» [73] название, конечно, ужасно пошлое, но вкус обалденный.
Я сам принёс меню, потому что дождаться официанта при таком наплыве гостей было нереально. При этом метрдотель посмотрел на меня как-то странно. Интересно, ему не понравился мой слишком юный лик, или ему вообще всё не нравится? Да, пофигу! Молчит и, слава богу.
— Бифштекс — восемьдесят копеек, лангет — рубль двадцать, антрекот — рубль тридцать пять. Шампань-коблер — рубль восемнадцать копеек. — Читаю я меню вслух — Слушай, с такими ценами вполне можно и студентам тут гулять.
— Конечно, — кивает Жанна, — поэтому народ сюда ломится. Хотя в Москве в любое заведение очереди стоят. Ладно, что брать будем? Я, пожалуй, бифштекс, коктейль и мороженое на десерт. Потянешь, кавалер?
— О чём ты? Зря я, что ли четыре месяца снег сгребал? Себе возьму тоже, что и ты. Мороженое будем брать? Тут их несколько сортов. К мороженому предлагаю взять еще бутылочку шампусика. Смотри, всего пять пятьдесят.
— Мороженое лучше, наверное, пломбир с шоколадом, а шампанского бутылку мы вдвоём осилим?
— Не выпьем, так с собой заберём. Я завтра вечером домой улетаю. Мне надо еще подарков накупить родным и близким. Завтра как раз суббота, давай, ты мне поможешь с этим делом у тебя же такой тонкий вкус, ты так хорошо знаешь город и разбираешься в хитросплетениях всех ваших московских «купи-продай».
— Ты грубо и нагло льстишь, но не могу сказать, что мне это не нравится. Так что, уговорил — хихикает Жанна.
Так мы потихоньку болтаем ни о чём около часа. Когда я уже собираюсь идти выяснять у администратора судьбу наших бифштексов, появляется официантка с тарелочками и фужерами с коктейлем.
— Мороженое сразу принести?
— Попозже, пожалуйста, мы пока с горячим разберёмся.
— Тогда сами подходите, скажете: — от Гали за мороженым, а то мне некогда за всеми смотреть.
Еще час в «Лире» пролетел незаметно. Потоптались под местных лабухов. Я рассказал Жанне, как организовал дискотеку на заводе и хвастался, как здорово всё получилось. Насколько классный звук через квадрофонию мощнее накрывает. Она мне рассказывала про московские обычаи, что модно, что не модно у московской молодёжи.
Около половины одиннадцатого креманки из нержавейки освободились от мороженого. Жанна, вызовом стреляет в меня глазом и, отбросив прядь со лба, говорит:
— Пора по домам. Моя бабушка беспокоиться будет, я же не думала, что мы так засидимся.
— Нет, — говорю, — милая Жанна, по домам это хорошо, но как истинный джентльмен, я не могу не поматросить. Сейчас поедем. Наверняка же здесь рядом можно тачку поймать. С этими словами я затыкаю бутылку пластиковой пробкой и направляюсь в гардероб.