— После смерти Мао товарищ Энвер Ходжа полностью закрыл страну и про неё ничего мне не попадало. Если что-то будет, то я могу через Людмилу вам передавать.
— Это хорошо! Значит, она оставила вам свой телефон? Она очень умная девушка, знает, что мои номера на постоянном контроле. Кстати, какова судьба её и её детей.
— Я рассказал ей то, что видел во сне ещё дома. Боюсь, что Людмила не прислушается к прогнозам. Чувство долга возобладает над самосохранения и она не убережётся. Я думаю, было бы хорошо, если бы вы настояли бы на её прикрытии в 1981 году.
— А что случится, если этого не делать?
— Официально — смерть от инсульта в резиденции «Бояна» 21 июля 1981 года. Неофициально — происки спецслужб, которые начали её травить малыми дозами, что привело к состоянию похожему на инсульт.
— Какой смысл её убивать? Девочка же вне политики. Самосовершенствование, раннее развитие детей, культура в массы, всё очень даже вписывается в программу строительства коммунизма.
— Это с точки зрения отца. А с точки зрения старых идиотов из политбюро всё это заигрывание с чуждой идеологией, потакание сектантству и всяким идеалистическим течениям, что, по их мнению, может привести в лагерь империалистов.
— О, боже мой! Какая чушь! — вдруг вырывается возглас у главы БКП. — Хотя риторику не узнать трудно. Так ведь и формулировали в далёкие тридцатые годы. Что же ты ей присоветовал?
— Найти похожую женщину-двойника. Организовать экспедицию по стопам Рерихов в Гималаях. Раструбить, что Людмила Живкова едет искать, ну например, Шамбалу. Торжественно при массовом стечении публики проводить экспедицию. Сама же Людмила в это время может пожить инкогнито в каком-нибудь монастыре инкогнито. В 1982 году в СССР начнутся перестановки, и никому не будет до неё никакого дела как и до Болгарии вообще.
Спасибо за заботу о дочке. Я думаю, что пока ты будешь житьу нас, ты придумаешь что-нибудь и получше. Давай на этом остановимся. Сейчас я вызову машину и тебя капитан отвезёт туда откуда забрал.
16 августа. Курорт Обзор. Борис, Лена, Цветка и Димитр.
— О-о-о-о! Борька вернулся! — меня встретил визг обрадованных девчонок, когда я появился во дворике маленького домика на улице Ивана Вазова, дом 15. Именно так было написано в записке, которую мне отдали в администрации кемпинга. На всё той же голубой «Лянче», раскалённой как мартеновская печь, я доехал до утопающего в густых зарослях винограда, невысокого белого домика под красной черепичной крышей.
Девочки, заметив моё появление, издали боевой визг и кинулись на встречу. Ленка прыгнула мне на шею, обдав ароматом горячего девичьего тела. Миг и её сладкие от арбуза губы сливаются с моими.
— Вы тут на арбузы налегаете? Мне, надеюсь, оставили? А то у этих глав государств только кофе вёдрами пьют.
— Там в саду такая шикарная беседка, тенистая, с цветочками, мы там сидим, жару пережидаем. Про тебя разговариваем. — Ленка чуть отстраняется и заглядывает мне в глаза со значением.
— Интересно, о чём это вы без меня обо мне сплетничаете?
— Ты же понимаешь, что после позапрошлого вечера у нас уже нет секретов. Мы поэтому и в домик решили перебраться. В палатке всё-таки такими вещами заниматься и тесно, и жёстко. А тут мы сняли целую комнату метров пятнадцать.
— Ну, вы, блин, даёте! — я даже удивился такой скорости развития событий. Эротические утехи, это прекрасно, но спать то тоже надо. Я б прямо сейчас придавил на массу пару часиков.
— Не ворчи, как старый дед, домой приедем и выспимся, а здесь будем развлекаться. Пошли уже арбуз лопать! Димка — мастер выбирать. Он вчера такой сладкий притащил, я таких никогда не пробовала.
— А ещё чего он мастер? — хитро улыбаюсь я продвигаясь за своей спутницей в глубину сада. Её белое платьице в синюю полоску резко выделяется на фоне садовой зелени. Воздух пропитан тяжёлой и влажной духотой.
— Дима, конечно, парень фактуристый. Тут тебе до него далеко, — подначивает меня моя подружка, но вот, что касается мастерства, то тут ты ему сто очков дашь. Тут он тебе не конкурент.
Вот мощеная брусчаткой тропинка заканчивается у большого стола под виноградной лозой. Большие матово-чёрные гроздья свисают из яркой зелени разлапистых листьев. На столе разрезанный пополам огромный килограмм на пятнадцать арбуз источает характерный запах свежести. Над лужицами сока и над рубиновым срезом жужжат крупные пчёлы.
На широкой лавке сидит Димитр с большим ножом в руке. На нём никакой одежды, кроме джинсовых шорт не наблюдается, что позволяет ему демонстрировать атлетическое телосложение.
Мы с ним обмениваемся крепким мужским рукопожатием. Я подхватываю сочный ломоть и усаживаюсь за стол.
— Вина выпьешь? — обращается ко мне Димко. — Мы вчера у наших хозяев пару литров самодельной купили. Выпили только половину. Отличное домашнее вино Хозяева говорят, что это купаж из главным образом мискети, но есть памид и мавруд.
Рубиновая жидкость легко побулькивая льётся в большой стеклянный стакан. На поверхности собирается розовая пенка. Я поднимаю вино на уровень глаз и смотрю сквозь него на солнце. Свет преломляется в прозрачной живительной влаге и розовым отблеском ложится мне на руку. Нос улавливает пряный аромат с оттенками вишни и смородины.
