Против, или Особняк над стадионом - [2]

Они шли молча, как будто каждый обдумывал фильм, заново просматривая самые жгущие кадры. Странное дело, пока они смотрели фильм, Маргарет время от времени хотелось уйти, так противны ей были колебания старухи-банкирши, как будто война и оккупация не кончились давно, а проклятый еврейский вопрос имел какое-то значение. «Наверно, у нас в Америке не имел, а во Франции имел и имеет до сих пор. Иначе, почему банкирша так осторожно открывала свою тайну сыну и внукам? Разве тайна — быть еврейкой — и в самом деле, была настолько страшной?» — подумала Маргарет. Подумала и поймала себя на мысли, что не уверена, стоит ли обсуждать еврейский вопрос с Крисом. Он может и не понять ее сомнений и колебаний, так далеки американцы от подобных проблем. Для них это и не проблемы вовсе! Хотя может быть и стоит. Ведь история человечества как единая материя не прерывается, а более того, возвращается к вечным сюжетам. Всегда есть следы прошлого. Словно прочитав ее мысли, Крис сказал: «Какая-то полоумная французская старуха! В Америке такие немыслимы!» «Потому-что никому нет никакого дела, кто ты: еврей, католик или протестант! — воскликнула Маргарет. — Вот, например, тебе, Крис, важно или неважно, что я еврейка?» «Важнее всего, Марго, что мы любим друг друга!» — он обнял ее, и они начали целоваться. Они шли, останавливались и целовались, пока не подошли к ее особняку. Фонари горели у парадной двери. На третьем этаже в кабинете ее отца зеленая лампа светила, как турецкая луна. Он никогда не ложился спать, пока Маргарет не возвращалась домой.

4

Маргарет познакомилась с Крисом всего месяц назад. Он пришел на концерт студентов консерватории вместе с приятелями по колледжу. В перерыве, ничего никому не объяснив, он пошел за кулисы и разыскал Маргарет. После концерта он пригласил ее в бар. С тех пор все началось. Они виделись часто. И несмотря на приглашения Крис никогда не заходил в ее дом. «Почему? Ты стесняешься?» — спрашивала его Марго. Он смеялся в ответ: «Разве я, по-твоему, стеснительный? Здесь над стадионом тах хорошо и вольготно. Что нам делать в комнатах?» «Почему Крис не заходит в дом? Чего он стесняется или стыдится? — спрашивала себя Маргарет. — И если нет, чего отказываться!?»

Однажды он пригласил Марго к себе домой днем. Он жил на границе Бруклайна и Брайтона, куда стекались трамваи, автобусы, грузовики, таксомоторы и прочие виды городского транспорта. Здесь было царство бензоколонок, мастерских по ремонту автомобилей, дилерских контор с демонстрационными залами для всевозможных автомобильных моделей. Здесь шумело, гремело, гудело, свистело, звенело с утра до ночи. Крис любил эти уличные шумы. Они были ему, как фермеру шум листвы и шелест стеблей кукурузного поля.

Отец был на бензоколонке. Мать уехала погостить в Вустер к старшей сестре. Они были совершенно одни. Никто не мешал им заниматься любовью. Она горячо любила его. Он это видел и чувствовал, потому что ничьи губы, кроме ее губ, не могли так отчаянно целовать его губы, ничьи губы не могли так страстно выпивать каждую клеточку его плоти, никто, до сих пор не был таким желанным, как Крис. И все же, даже после этого, Крис отказывался заходить к ней домой. «Почему?» — спрашивала она себя, и огорченная догадкой, больше не настаивала. Тоже самое было и с коттеджем на Кейп Коде. Он ни за что не хотел находиться внутрь дома, а тем более, ночевать, хотя иногда родители оставались в Бостоне из-за срочных дел, театров или светских обязательств.

Несколько раз Крис приезжал на Кейп Код в субботу или воскресенье. Он звонил ей по мобильнику. Он выходила. Они ехали на пляж, купались и резвились в океане, как беззаботные дети, пока было тепло. А начиная с середины сентября просто гуляли по пляжу. Они уходили далеко, пока не оказывались около обширного имения, огороженного розовой каменной стеной, из-за которой выглядывал замок с башней, увенчанной задорным зеленым колпаком крыши. «Отгородились!» — лишь однажды процедил Крис и сплюнул сквозь зубы.

5

Обычно по утрам до завтрака и до того, как уехать в консерваторию на звонком желтом трамвае зеленой линии «С», Марго натягивала спортивные синие брюки и джемпер с белой окантовкой и делала пробежку, а потом зарядку на стадионе. В это раннее время по зеленому полю, еще зеленому, хотя была середина октября, носились друг за другом собаки, а их владельцы, (правильнее сказать: няни, опекуны, гувернеры, тренеры, все, что угодно, но не владельцы!) умиленно наблюдали с отстегнутыми никчемными поводками в руках за своими питомцами и вели задушевные разговоры на собачьи темы.

И в это раннее утро так и было, кроме того, что появилось нечто новое. По росистому еще с ночи ковру стадиона там и сям были разбросаны необычные здесь предметы: спальные мешки, одеяла, тележки, термосы, складные столики со стульями, упаковки с бутылками питьевой воды и многое другое, присущее лагерю туристов или стоянке беженцев. В подтверждение этому из спальных мешков, из под одеял и прочих принадлежностей туристического быта, высовывались заспанные лица обитателей этого лагеря. В самом начале у Марго мелькнула мысль, что это какие-то спортивные сборы, временная стоянка, подготовка к соревнованиям или что-то в этом роде, но она тотчас отказалась от этого предположения, потому-что лагерь представлял собой картину какого-то хаоса. Собаки, обычно носившиеся весело по полю, с недоуменим бродили между непонятными чужими предметами и незнакомыми людьми.