Просветленные не берут кредитов - [60]

– Отлично. Созерцай его, как ты умеешь, чтобы запомнить все детали.

На это у меня ушло около часа, и за это время солнце успело выбраться из-за гор и начало припекать.

– А теперь разложи его на части, – велел брат Пон. – Кора отдельно, ветки отдельно. Пусть оно перестанет быть для тебя единым целым, превратится в набор не связанных друг с другом элементов. Ты уже делал подобное, практиковался на собаках и вряд ли забыл, как оно исполняется.

Да уж, такое забудешь…

Прежде чем все получилось, меня пару раз кусали.

Я сосредоточился на новой задаче, и именно в этот момент в моем сознании тысячеваттным прожектором вспыхнул образ Вайрочаны, тот самый, что явился мне вчера…

Я даже вздрогнул, так неожиданно это случилось.

– Ну что, вот и он? – сказал брат Пон насмешливо. – Как, сильно помогает?

Я попытался избавиться от назойливого явления, стереть его, изгнать, но ничего не вышло. Белоснежный Вайрочана, окруженный облаком света и сжимающий колесо учения, продолжил мне улыбаться.

На помощь пришло «это не я, это не мое», и видение начало понемногу блекнуть.

– Понимаешь теперь? – спросил монах. – Это не значит вообще ничего. Симптом. Помеха. Иллюзия.

Я горестно вздохнул.

Через какое-то время я смог разложить дерево на части, воспринимать отдельно бурую кору с вертикальными морщинками, огромные листья, пушок на них, торчащие в разные стороны ветки. Картинка оказалась занятной, но долго наслаждаться ей я не смог, поскольку образ Вайрочаны явился вновь, и концентрация моя растаяла подобно брошенному в горячий чай кусочку сахара.

На этот раз я изгнал назойливого будду с куда меньшим трудом, чем раньше.

Прошел все этапы медитации снова и когда достиг момента разделенного восприятия, брат Пон заговорил вновь:

– Теперь разорви связи между ними. Перестань осознавать, что это фрагменты единой сущности. Пусть каждая будет по отдельности.

И опять мне пришлось отмахиваться от настырного видения, прежде чем я достиг какого-то результата. Что-то сместилось у меня то ли в глазах, то ли в голове, но я потерял осознание того факта, что смотрю на дерево, а воспринял ряд не связанных друг с другом объектов.

Продлилось это всего мгновение, но странное, даже немного пугающее ощущение я запомнил.

– Браво! – воскликнул брат Пон. – Понимаешь, зачем все это было нужно?

Я помотал головой, а затем еще и плечами пожал.

– Мы, люди, привыкли связывать пучки зрительных впечатлений в цельные образы. Это очень полезно с точки зрения выживания – видеть не набор черных и оранжевых полос, а тигра. Но тому, кто хочет заботиться не о выживании, а о свободе, нужно уметь преодолевать эту инерцию восприятия, а если и пользоваться ей, то по собственному выбору, осознанно, а когда надо, то с легкостью отключать.

На этом мои утренние упражнения закончились, и, закидав землей кострище, мы возобновили наш путь через джунгли.

Прошагали с десяток километров, и я, к своему удивлению, почуял запах гари. Вскоре на пути у нас оказался участок аккуратно вырубленного и затем выжженного леса – видно было, что его огородили канавами, чтобы огонь не пошел дальше, а крупные деревья, которые все равно не сгорят, оставили стоять.

– Мы приближаемся к землям мон, – объявил брат Пон торжественно. – Это поле. Точнее, земля, что будет полем. Недаром про мон по всему Лаосу ходит пословица, что они пашут огнем, а сеют копьем…

Лаосу? Мы что, опять пересекли границу?

– Извини, чиновника со штампом под рукой не оказалось, – монах, глаза которого ехидно блестели, развел руками. – До ближайшего около сотни километров, и если хочешь, то можем заглянуть, он с радостью проштемпелюет что-нибудь подходящее… Паспорта у тебя все равно нет.

Но если в предыдущий раз нелегальный переход из одного государства в другое вызвал у меня состояние, близкое к панике, то сейчас я испытал лишь быстро исчезнувшую тревогу.

– Эти ребята официально именуются мео, но сами предпочитают прозвище «повелители гор», – продолжал рассказывать брат Пон, пока мы спускались по будущему полю, что уходило вниз под углом градусов в сорок. – И что интересно, они кочевники.

Эти сведения заставили меня недоверчиво хмыкнуть. Кочевники – это покрытые травой степи, кибитки и верблюды, огромные стада и бескрайний простор.

– Так и есть, – подтвердил монах. – Странствуют с места на место по горам. Бросают старые поля, что перестали родить, создают новые…

Выжженный участок кончился, но за следующей горой мы наткнулись на новый, прилепившийся к еще более крутому склону. И вот тут обнаружились люди, мужчины в широкополых шляпах и женщины в цветастых юбках и головных уборах, похожих на черные кастрюли.

Завидев нас, они радостно завопили и двинулись навстречу.

Один из мужчин затрубил в трубу, другой принялся бить в барабан, третий затряс бубном.

Это что, нас тут ждали? Или мео-мон всякого чужака встречают вот так?

Я изумленно поглядел на брата Пона, но тот лишь улыбнулся и покачал головой: он то ли не знал, в чем тут дело, то ли просто не собирался прямо сейчас развеивать мое любопытство.

Когда мы подошли ближе, встречавшие отвесили дружный поклон, а затем старший из мужчин произнес речь.