Просвещенные - [105]
— Не уверен, что это хорошая идея.
— Отодвинь сиденье, милый.
— Сейчас, Сэди, дай только… как оно отодвигается… а, вот.
— Теперь… вот эта… блядская… гррр… застежка… не отсте…
— Может, лучше руками, чем зубами?
— Вот и все. Чертов ремень. Теперь расстегнем вот это…
— Оу!
— Прости, Мигель. Эти кожаные штаны, они…
— Секундочку…
— …такие узкие. И как ты их надева…
— Да подожди, есть один при…
— Всё, застряли.
— …емчик.
— Свобода! Давай ты теперь откинешься.
— Давай.
— Мигель?
— Что?
— Ничего.
— В смысле?
— Отличные трусы. Не знала, что ты любишь парусные лодки.
— Ты не то хотела сказать.
— Правда. Ничего. Ш-ш-ш. О, смотрите-ка, притаившийся Бальзак.
— Нравится?
— Конечно. Но ты, наверно, станешь плохо обо мне думать.
— С чего бы это?
— Ну, типичная жеманница из колледжа.
— А может, наоборот, хорошо.
— Да? Ну, хотя бы просто почаще. Мм… Вкусненький.
— О боже!
— И такой твердый! Ммф…
Пу-ти-фьють.
— Сэди, у тебя телефон… Может, посмотреть?
— Нет.
— Правда, вдруг что-то важное.
— Ммф. Прочти. Я занята. Мррф…
— О’кей. Это… э-э… от тети Саки.
— Мамина сестра. Ммфф…
— Ох, она пишет… о, как хорошо… пишет, что все должны пойти к протестующим и отнести им воды и пищи или… о, вот это было приятно… по крайней мере, помолиться за них.
— На фиг. У нас есть чем заняться. Мррфф…
— Черт.
— Мм…
— Сэди?
— Мм?
— Ты на ручник поставила?
— Мхм…
— Серьезно. Мы едем.
— Упс. Уже поставила. Расслабься. Ммф…
— О-о-о господи!
— Нравится?
— У меня мурашки по телу.
— Ты смешной.
— О, как это круто… а-а! Вау! Ахххрм!.. Черт. Я… у меня, кажется, кусок зуба отвалился.
Пу-ти-фьють.
— Сглотни.
— Не, я серьезно. Мне так кайфово, что я перенапрягся.
— Ммффммм…
— Вау!
— Так ты… ммфф… возьмешь меня… ммфф… с собой в Нью-Йорк? Ммфф… Вот было б здорово! Ммфф…
— O-о, это точно. Конечно. Оу, нет, это что-то…
— …
— …
— Мигель, что не так?
— Ничего. Все в порядке. Давай ты отдох…
— Что случилось?
— Да ничего. Это просто…
Пу-ти-фьють.
— Я что-то не так сделала?
— Все было супер.
— Так почему ж теперь не работает?
— Я просто нервничаю.
— Из-за меня? Как-то неумело?
— Нет, просто в первый раз… у меня всегда такой жесткач.
— Что за дурацкая игра слов.
Пу-ти-фьють.
— Я и не думал. Я просто нервничаю. Ну или перенюхал.
— Тебе не понравилось? Давай-ка я еще попробую… ммфф…
— Иди сюда. Поцелуй меня. Давай целоваться.
— Вот бедняга. Ты весь зарделся. Чего ты так нервничаешь?
— Давай не будем торопиться.
— О’кей. Времени у нас — целая вечность.
— Правда?
Пу-ти-фьють.
Три школьницы идут по улице. Одна из Манильской международной, вторая из Сейнт-Схоластика, третья, Гёрли Бастос, — из школы Успения Богородицы. Все трое видят, как улицу перебегает крупная ящерица.
— О нет, игуана! — кричит первая.
— Ой, геккон! — вторая.
— «Лакост», блин! — кричит Гёрли Бастос.
Читаем эсэмэски вместе.
Первая от Неда, тренера Сэди по конкуру: Преп Март на свободе! За ним на улцы вышл лди. Вздстся ему на нбесх. Он обещ емнить свй пост Народного заступнка и блтирваться в прзденты. Расскажи всем.
Вторая — от Джорджи, ее одноклассницы: «Сограждане! Выходите на улицы, чтобы поддержать Лакандулу. Но сохраняете спокойствие. Тихое неповиновение громче сердитых возгласов (Респето Рейес)».
Поток ползет со скоростью полмили в час.
Третья — от Пая, инструктора по йоге: Бансаморо, Эстреган и преподобный Мартин должны были участвовать в рождественской постановке, но, к сожалению, представление отменилось — по сценарию там трое мудрецов и девственница! Гыгыгыгы. Вот тебе розочка @}—;—
Мы взбираемся на холм, откуда Эдса спускается к переброшенному через Пасиг мосту.
Четвертая от тети Даки, сестры матери Сэди: Эстреган и министерство здравоохранения предупреждают, что в местах скопления людей легче распространяется птичий грипп. Безопасней будет остаться дома и молиться за нашу родину. Пжста передай всем. Господь с нами!
Нас встречает хвост красных габаритных огней. Отключенные билборды и неоновые вывески мерцают отраженным светом автомобильных фар. Несколько машин впереди нас направили лучи на реку маслянистой воды.
— Бля, а где мост? — удивляется Сэди.
— Вот, наверное. Видишь фонарные столбы?
Автобус осторожно въезжает в воду, медленно рассекая волну. Вода поднимается выше колес.
— Вау! Так высоко?
Автобус добирается до противоположной стороны, поднимается на въезд и продолжает движение по Эдсе. За ним едет легкий грузовик, кузов забит водопроводными трубами. Следующий за ним джипни останавливается посредине, оттуда выпрыгивают двое, бледные в свете фар нерешительных машин, и пытаются вытолкать. Один из них надает и исчезает под водой. Всплывает уже в нескольких метрах ниже по течению. Двое забираются на крышу джипни и машут руками.
— Надо, наверное…
— Да, — соглашается Сэди, переключаясь на заднюю передачу. — Но здесь нет разворота, а через разделительный барьер не переехать. Может, развернуться и рвануть по встречке?
— Такой дождь — ни черта не видно. А вдруг там грузовик или еще кто без фар поедет? Попробуй низом.
Я открываю окно и высовываю голову. В лицо ударяются огромные капли. Нижний проезд идет под мостом, но бетонная набережная еще удерживает воду.
— Там вроде бы не затоплено, — говорю. — Пока.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Сборник из рассказов, в названии которых какие-то числа или числительные. Рассказы самые разные. Получилось интересно. Конечно, будет дополняться.
Известный украинский писатель Владимир Дрозд — автор многих прозаических книг на современную тему. В романах «Катастрофа» и «Спектакль» писатель обращается к судьбе творческого человека, предающего себя, пренебрегающего вечными нравственными ценностями ради внешнего успеха. Соединение сатирического и трагического начала, присущее мироощущению писателя, наиболее ярко проявилось в романе «Катастрофа».
Сборник посвящен памяти Александра Павловича Чудакова (1938–2005) – литературоведа, писателя, более всего известного книгами о Чехове и романом «Ложится мгла на старые ступени» (премия «Русский Букер десятилетия», 2011). После внезапной гибели Александра Павловича осталась его мемуарная проза, дневники, записи разговоров с великими филологами, книга стихов, которую он составил для друзей и близких, – они вошли в первую часть настоящей книги вместе с биографией А. П. Чудакова, написанной М. О. Чудаковой и И. Е. Гитович.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.
Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».