Просвещенные - [101]

Гэбби:

— Да ты все знаешь. Все уже так давно плохо, что хуже быть не может. Это все медиа уретрирует.

Мы смеемся над его оговоркой.

Сэди:

— Ну, не так все плохо. — По правилам манильской космологии она, конечно же, всех здесь знает. — Манила — это такой огромный тест Роршаха. По тому, что человек думает о нашем городе, можно многое сказать о нем самом.

Чучо:

— Сэди, и зачем ты связалась с этим злодеем? Шучу. Шутка! Шутка! Это же наш пацан. А ты знаешь, что этого гондольеро в свое время прозвали Атомным Шаманом? Видела бы ты, как он отплясывает со светящимися палочками. Но — укатил в места почище. Ты посмотри на него. Сплошной мед с молоком да «Феймос ориджинал пицца от Рэя».

Следует дружеский захват вокруг пояса. Отбиваясь, я треплю его за волосы.

Гэбби (в глазах искра):

— Чувак, есть чего?

Рико:

— Чего? — Лицо его просияло пониманием, дурашливой надеждой.

Все трое глядят на меня выжидающе.

Сэди смотрит на меня. Я — на Сэди. Потом на парней.

— Простите, пацаны. Все добили.

Мы вместе выкатываемся из сортира. Гэбби приобнял Сэди и явно что-то втуляет ей про меня. Чуко начинает пританцовывать и вскидывает кулак в такт музыке. Рико, положив мне руку на плечо, спрашивает:

— Слушай, а как твой дед? Как его здоровье?

Рико мне никогда не нравился. Он считает, что может быть со мной запанибрата, потому что после колледжа работал у деда помощником. Из него мог бы получиться успешный политик. Когда у этого мудака встает, шея затекает так, что голову уже не повернуть. А от недавнего знакомства с кокаином самооценка его зашкаливает.

Я:

— Дед в порядке. Все так же.

Рико:

— Знаешь, таких людей, как он, мало. О нем много чего можно сказать, но это честный человек в нечестном бизнесе.

Я:

— Эт-точно.

Рико:

— Ох и гонял он меня, но — все за дело.

Я:

— Не надо было обдолбанным на работу ходить.

Рико:

— А как иначе-то, чувак? Та еще работенка. Самый край был, когда к твоему деду приперся один тип и стал требовать встречи. Я выхожу, а он такой: «Я голосовал за губернатора Сальвадора. По одной из его программ получил диплом санитара и приехал работать в Манилу». А у самого руки дрожат: «Я старался как мог, но у меня ничего не осталось, и идти мне больше некуда. Мне нужна помощь, чтоб я мог сесть на корабль и добраться назад к семье». И вот он смотрит мне прямо в глаза и такой: «Если губернатор мне не поможет, я не знаю, что я с собой сделаю. Мне самому страшно». И похоже было, что он не шутит. Этот взгляд я уже, наверное, никогда не забуду. Он теребил край своей рубашки дрожащими руками. И я, короче, пошел к твоему деду, рассказал, а он такой: «Все они так говорят». А я: «Так что мне делать?» А он говорит: «Сам решай». Ну, я вышел и говорю парню — извините. Ты б его видел. Руки перестали дрожать, его всего как-то скрутило, и он сел на землю. Я не знал, что делать. И выдал ему, короче, все деньги, какие у меня были в кошельке. Мне нужно ворота закрывать, а он сидит там и пялится на мою подачку. Я часто думаю, что с ним потом произошло.

— Ты мне об этом никогда не рассказывал.

Рико:

— Так мы и не тусовались больше. Ты все время проводил со своей крошкой и ребенком.

Я:

— Гребаный лицемер мой дедушка.

Рико:

— Да ты гонишь. Я, наоборот, его зауважал. Потому что он прав. Такая хрень твоего деда не трогает. Он просто знает, что важно, а что нет.

Я:

— Не знаю. Вообще-то, если есть возможность — помоги.

Рико:

— Да? Ну, попробуй. Да ладно. Так что, ты точно на Рождество не останешься?

Я:

— Точно.

Рико:

— Чувак, давай хоть на пару вечеринок, а потом проваливай. Серьезно. Всякий раз, как я возвращаюсь, это становится все очевиднее. Это ж реально покинутый город. Разве нет?

* * *

МАГЕЛЛАН:

Дай мне, дай мне язычника для властелина,

Пуль для мушкетов, точило для клинка.

На кораблях приплыли мы, грому подобны,

Чтоб жить и умереть, найти спасенье и наживу,

И земли эти назовем в честь короля!

ПИГАФЕТТА:

Дай мне, дай мне, дай мне перо и пергамент,

Историю и миф чтоб записать,

Прожгут которые сердца и сделают из вас легенду.

Ничто нас веры не лишит в империю под Богом,

Мы земли эти назовем в честь короля!

«Кругосветка» — диско-опера по мотивам биографии картографа и переводчика Антонио Пигафетты (либретто Криспина Сальвадора, музыка Bingbong Cadenza)

* * *

Музыка качает. Незамыленные ремиксы электро. Мы стоим в мезонине и, облокотившись о перила, смотрим на танцпол. Сэди указывает мне на Виту Нову, которая дает року на выступе у диджейской.

— Должна признать, — говорит Сэди, — она, конечно, сытная.

— Да, но как только откроет рот… этот ее говорок.

— Я слышала, что она реальная блядь. Прям настоящая. Один мой знакомый говорил: мол, ее трахать — что хот-дог по коридору валять.

— Так-так, мисс Гонсалес, выбирайте выражения.

— Я просто довожу до сведения. Это моя гражданская обязанность. Кроме того, ненавижу блядей. Им кажется, что они мощные феминистки, а сами и зашорены, и в узде.

— Думаешь, у нее действительно есть этот компромат на президента?

Должен признать, что отвести глаза от Виты и впрямь непросто. Чтоб Сэди не заметила, я стараюсь не пялиться. Но в танце артисточка похожа на искрящуюся туманность, музыка будто исходит из нее. Под яркую упругую басовую партию торжественный мужской голос выводит про мелодии, что так тебя цепляют: «…откуда же они берутся? Я не знаю…» Глаза Виты закрыты, она повторяет движение — лицо движется в одну сторону, а бедра летят в противоположную. Как у змеи. С бесподобными буферами и убийственной задницей. Такая вот змея и дала Еве яблоко для Адама. Мужчина с похоронным голосом радостно восклицает: «…отдал бы славу сразу сотни Генри Джеймсов