Пространство памяти - [20]

— Это я виноват, — закричал тогда Джонни. — Я шел прямо за ней.

— Не говори им! — ответила Бонни. — Я скажу, что ты был со мной здесь, наверху.

Она скрестила руки на груди, обхватив себя за плечи, чтобы унять дрожь, но все равно браслеты на запястьях и цепочки вокруг шеи все время тихонько позвякивали. Она так дрожала, что кольца на ее пальцах и серебряные звезды на широких рукавах шифоновой блузы мерцали в вечернем свете.

— Я скажу, что ты был со мной здесь, наверху, — повторила Бонни. — Они не будут тебя допрашивать.

И она протянула руки — и прижала Джонни к себе. Они стояли обнявшись, под знаком «Опасно!» Но все это было давно.

Софи, сидевшая напротив него за столом, вежливо кашлянула и развернула бумажную салфетку. С минуту она внимательно рассматривала ее, а потом подняла глаза и улыбнулась Джонни.

— Я люблю хорошие книги, — сказала она, — но в этой шрифт слишком мелкий.

Джонни заметил, что она с завистью поглядывает на пирожок в его руке, и положил его к ней на тарелку.

— Ты всегда был джентльменом! — воскликнула она, изящно склонив голову.

И съела пирожок, оставив на верхней губе небольшие усики из крема. Спустя немного они вышли бок о бок из молочной. Увидев в витрине свое лицо, искаженное стеклом, Джонни подумал, что, хотя они совсем не похожи друг на друга, что-то в них есть общее.

Оба они отщепенцы, отверженные.

В магазине Софи тут же устремилась к полкам с печеньем, но Джонни удалось перехватить ее и направить к полкам с чаем, растворимым кофе, яйцами, маслом, хлебом «Здоровье» и сардинами. Он посоветовал ей также купить большую коробку сухого корма для кошек. Себе же он купил зубную щетку — словно собирался еще раз переночевать у Софи, в то время как твердо решил отчалить домой, как только удастся доставить ее к ней на кухню и покормить. Во «Фруктах и овощах» он купил ей на собственные деньги апельсины, помидоры и салат. У нее будет приличный запас пищи — это облегчало ему мысль о том, что он оставляет человека, нуждающегося в помощи, потерянного в равнодушном шуме города.

«Я ведь ей ничего не должен, практически ничего», — прошептал он, кивая в знак согласия с самим собой. Никто ему ничего не скажет, если он сейчас отправится домой. Это нормальное решение. Но в то же время мысль о том, как это он оказался в таком обществе, не давала ему покоя. Одна звезда в процессе распада вращается вокруг другой.

Напротив фруктового был электрический магазин; на вывеске стояло «Ф. Дж. Фаулер» — наверняка родственник этого гада Нева. Нев родился в Колвилле, всю жизнь прожил в Колвилле, имел множество родных в Колвилле. Небось не сомневается, что раз он Фаулер, это дает ему право распоряжаться людьми. Колвилл весь провонял Невом. В любую минуту он может вылететь из-за угла на своем велосипеде, с ножом за поясом, и тогда...

— К черту Нева! — пробормотал Джонни. — Чего мне теперь его бояться?

Они не спеша пошли назад. Осеннее солнце пригревало, заливая улицу золотистым светом. Ветер веял прохладой, отчего вспоминались далекие горы, костры в садах, шелест сухих листьев, слетающих с каштанов у реки, и снежные вершины гор где-то далеко на западе. Джонни всматривался в город. Сейчас он выглядел обычно, ночного отчуждения как не бывало. И все же Джонни то и дело чудилось, что он угодил в одну из тех фантастических историй, которые так любила рассказывать Бонни, историй с переодеваниями, нежданными встречами и волшебными превращениями. Если Дженин порой как бы излучала свет, то Бонни его поглощала, так что Джонни она всегда вспоминалась смутно. Яснее всего она выступала в свете собственных историй и горестных шуток.

Когда на обратном пути они проходили мимо молочного бара, Софи радостно воскликнула:

— А вот и пирожки!

В ее голосе звучало торжество, словно она сделала приятное открытие.

— Пирожки мы уже съели, — строго заметил Джонни и повел ее дальше, стараясь не встретиться взглядом с тревожно следившим за ними продавцом.

— Я не ела, — недовольно возразила Софи, нахмурившись, но, увидев впереди почту, тотчас оживилась.

— Я забегу на почту и сниму со счета немного денег! — вскричала она. — Когда деньги на исходе, чувствуешь себя неважно.

— Мы уже там были и деньги сняли, — нетерпеливо бросил Джонни.

В конце концов пришлось ему выудить у нее из сумки сберегательную книжку, разыскав ее среди расчесок с запутавшимися в них волосами, крышек от молочных бутылок и нескольких недоеденных печений, завернутых в старую новогоднюю открытку. Софи удивилась, когда он сердито потряс у нее перед носом деньгами, но тут же просияла.

— Как хорошо, что ты мне об этом сказал, — произнесла она с довольной улыбкой. — Теперь я могу не беспокоиться.

— Ты же сама их сняла, — заметил Джонни.

— По-моему, мужчины разбираются в денежных делах гораздо лучше, чем женщины, — признала Софи.

— Милое старозаветное создание! — бросил Джонни.

Софи просияла.

— Знаешь, я не всегда соглашаюсь с тем, что все перемены — к лучшему, — с довольным видом объявила она.

У переезда они остановились перед семафором. По путям медленно полз поезд. Вагоны, мерно покачиваясь, проплывали мимо; а справа, не выключая двигателей, рычали машины. Наконец дали зеленый свет. Машины рванулись вперед, словно выпущенные на волю гепарды, и с ревом понеслись по улице Маррибел.