Пространства и смыслы - [24]
Как видно, при таком подходе исследование сообщений источника подменяется их вынужденной селекцией. В результате среди предложенных к настоящему времени гипотез идентификации горы Кукайа нет ни одной, объясняющей не какие-то отдельные, а все данные об этой горе, имеющиеся в сочинении арабского географа. О методической несостоятельности такого подхода свидетельствует признание В. М. Бейлиса: поддерживая идентификацию топонимов ал-Идриси с Доном (или Северском Донцом) и Среднерусской возвышенностью, он делает при этом существенную оговорку, что описание горы Кукайа само по себе не может относиться к Среднерусской возвышенности[196], то есть фактически рассматривает его как инородную вставку в текст.
Жёсткая привязка топонима к современной карте напрямую влияет и на объяснение его происхождения. К примеру, Б. А. Рыбаков, отстаивавший отождествление горы Кукайа со Среднерусской возвышенностью, рассматривал арабскую форму Кукайа как передачу топонима «Куколов лес», отмеченного в верховьях Оскола в древнерусском источнике XVII в. «Книге Большому чертежу»[197]. Очевидно, что обращение к топониму местного значения вызвано исключительно сопоставлением горы Кукайа с конкретным географическим объектом. Таким образом, историографический опыт исследования рассказа ал-Идриси о «Русской реке» и горе Кукайа показывает, что анализировать средневековый топоним, отталкиваясь от современной карты, бессмысленно.
Куда более перспективным представляется изучение состава сообщений ал-Идриси. Даже беглый взгляд на совокупность данных о горе Кукайа убеждает в том, что информация об этом объекте «многослойна». Неоднократные упоминания оронима в различных частях сочинения ал-Идриси уже сами по себе свидетельствуют о том, что в распоряжении географа имелось несколько источников сведений о ней.
Гора Кукайа упоминается не только в составе пятой секции VI климата (данные которой и рассматриваются в историографии), но ещё и в трёх других секциях сочинения ал-Идриси. В девятой секции V климата, которая повествует о тюркских народах, обитавших близ «страны Йаджуджа и Маджуджа», о горе Кукайа говорится, что это гора с отвесными склонами, на неё совершенно невозможно подняться, а на её вершине лежат вечные, никогда не тающие, льды[198]. В шестой секции VI климата о горе Кукайа вновь сообщается в связи с упоминанием об истоках «Русской реки»[199]. В шестой секции VII климата гора Кукайа локализуется к северу от Волжской Булгарии и утверждается, что её тыльная часть невозделана; из-за сильных морозов там не водятся звери[200].
В сообщениях о горе Кукайа можно выделить несколько пластов информации. Во-первых, неизменно сопровождающий упоминания о ней общегеографический контекст: труднодоступные заснеженные северные окраины Земли. Отнесение горы к северным областям Земли ясно выражено в композиции сочинения: все сведения о ней помещены в тех разделах, где дано описание северных и северо-восточных областей Земли. Картографическое изображение горы Кукайа на секционных картах ал-Идриси также не оставляет сомнений в том, что в представлении арабского географа эта гора лежала далеко на севере: на картах 5–9 секций VII климата гора Кукайа изображена в виде протяжённой горной цепи, опоясывающей крайний север и северо-восток ойкумены[201]. На северную локализацию горы Кукайа указывает и упоминание в одном контексте с нею о «Море Мрака» и «Смолистом море», то есть о тех частях Мирового океана, которые, по представлениям исламских географов, омывали крайний север и северо-восток ойкумены[202].
Во-вторых, наличие в составе описания горы названий из арабской космографической традиции, пронизанных апокалиптическими идеями и воплощавших представления о географических пределах ойкумены. К таковым относятся имена Йаджудж и Маджудж — арабское обозначение библейских Гога и Магога, враждебных людям существ, обитающих на востоке Земли, с пришествием которых в день Страшного суда наступит конец света[203]. Ал-Идриси упоминает о «стране Йаджуджа и Маджуджа» неоднократно[204], однако ни одно из данных сообщений не даёт оснований для сопоставления этой страны с какой-то конкретной местностью, будь то Кавказ, Урал или степи Центральной Азии. Все сведения о «стране Йаджуджа и Маджуджа» помещены в тех разделах сочинения, где говорится о крайнем севере и северо-востоке ойкумены — в десятой секции I климата, 9–10 секциях V климата, 8–10 секциях VI климата.
В-третьих, само название Кукайа, не имеющее ничего общего с русской топонимией и восходящее, как установлено, к наименованию Рипейских гор у античных географов[205] (и которое само, в свою очередь, является сложным оронимом, не сводимым к определённому географическому объекту[206]).
Таким образом, ороним Кукайа — это собирательный образ, созданный ал-Идриси из разнородной информации. Насколько существенна констатация этого факта для толкования информации источника? Ведь коль скоро сообщение составлено на основании информации из разных источников, то возникает искушение просто попытаться отделить достоверные данные от всех прочих, работать с той информацией, которую мы признали достоверной, и положить её на карту. Однако сведения, вошедшие в состав рассказа о «Русской реке» и горе
