Просто знать что ты есть - [28]

Она обсуждала с ликующей Натальей ее успех, когда появилась Вирджиния Нелиссен.

– Сесили! – Шестая в мировом рейтинге, она накинулась на Сесили, излучая приторный запах духов, и оттеснила юную Наталью на задний план. – Как же получилось, что я не знала, что вы здесь будете?

– Я не участвую в соревнованиях.

– Почему? – Вирджиния, известная сплетница, оглядела Сесили. – Скаковой круг здесь замечательный.

– Я взяла паузу, – деревянным тоном объяснила Сесили.

– А-а! – Карие глаза нидерландской наездницы смотрели делано невинно. – Я уж забеспокоилась, что слухи оправдались.

Надо проигнорировать слова этой нахалки, но Сесили не удержалась и спросила:

– Какие слухи?

– Ну, что влиятельные члены американского комитета обеспокоены тем, что вы не восстановились после несчастного случая. И что они не считают, что вас стоит включать в команду. – Вирджиния повела плечом. – Уверена, что это неправда.

Тут к ним подошел Алешандру, и Сесили бросила на него холодный взгляд, когда он положил руку ей на талию. Извинившись, он отвел ее в сторону.

– Это уж слишком, Сесили, – пробормотал он ей на ухо. – Вы обдаете меня ледяным холодом, а я стараюсь изо всех сил, чтобы все выглядело правдоподобно.

Тяжелый воздух в шатре сомкнулся вокруг нее, на лбу выступил пот. Она глотала слюну, подавляя приступ тошноты.

– Мы можем отсюда выбраться? – еле ворочая языком, выдавила она.

– Лишь когда здесь все закончится. – Черные глаза пылали. – Я не позволю вам сбежать.

Она, задыхаясь, покрылась холодным потом. Сквозь завесу духоты прорвался голос Алешандру:

– Сесили, что с вами?

Вокруг сомкнулся темный туман. Сесили покачнулась и почти упала на Алешандру.

– Я… не могу дышать.

Алешандру выругался и подхватил Сесили на руки. Он увидел ее серое лицо, испугался и стал проталкиваться сквозь толпу, ища выход. Окружающие с изумлением смотрели на них.

– Любовная ссора. Есть единственный способ это уладить, – нарочито громко, чтобы услышали те, кто стоял рядом, произнес он.

Только выйдя на свежий воздух, он понял, какая внутри шатра была духота, невыносимая для его беременной невесты. Обозвав себя бесчувственным дураком, он донес Сесили до дома. Когда они оказались в прохладе их апартаментов, он усадил ее на край кровати и нагнул ей голову.

– Дышите, – приказал он и сел рядом.

Сесили сделала глубокий вдох. Он заставлял ее продолжать, пока ей не стало лучше.

Наконец она выпрямилась, все еще бледная, но хотя бы не землисто-серая.

– Что все подумают?

– Что я отнес вас прямо к себе в постель. А вы предпочли бы упасть в обморок на глазах у всех?

– Нет, разумеется.

– Почему вы не сказали мне, что вам плохо?

– Думала, что пройдет. Обычно проходит, но там было очень жарко. И… я разозлилась на вас.

Глаза у него потемнели. Он встал, подошел к буфету и налил в стакан воды из хрустального графина. Вернувшись к кровати, он отдал ей стакан и снова сел.

Сесили сделала глоток и со вздохом сказала:

– Я дала себе слово быть сегодня сильной, доказать, что я это преодолею.

– Вы и были сильной. Вы прошли весь скаковой круг с Натальей.

– Меня задела Вирджиния. Она сказала, что слышала сплетни… что отборочный комитет меня, скорее всего, не утвердил бы.

– Незачем было ее слушать. Сесили, она хотела посеять в вас неуверенность. Вам ли не знать, что конкуренция идет не на жизнь, а на смерть?

– Но у нее есть связи в комитете. Что, если это правда?

– Даже если так, то вам ничего не остается, как доказать, что они ошибаются. Сосредоточьтесь на том, что можете сделать, а не на том, чего не можете. – Он выразительно изогнул бровь. – Помните, о чем мы говорили в Кентукки? Вы – хозяйка своей судьбы. И никто больше.

– Но прямо сейчас я ничего не могу доказать. Я боюсь того, чем этот год чреват для моей карьеры. Я имею в виду ребенка.

Сердце у него сжалось.

– У вашей матери были вы, а она продолжала выступать. Вы сделаете то же самое. Вы – Харгров.

Взгляд голубых глаз сделался воинственным.

– Используйте этот год, чтобы построить конюшни, наладить в них работу, – посоветовал он. – Найдите пару лошадей, чтобы подстраховать Бахуса и Дерринджера. Когда же вы вернетесь к соревнованиям, то будете сильнее, чем раньше. Так поступают победители – они извлекают пользу из неудач и заставляют неудачи играть им на руку.

– Почему вы всегда знаете, как сказать правильные вещи?

– Потому что я знаю, что такое находиться наверху и быть окруженным людьми, чья главная задача – сбросить вас. Будьте дальновидны – в этом ваша защита. Не дайте всяким Вирджиниям украсть у вас радость жизни.

Она смотрела на стакан у себя на коленке, на то, как солнце играет на гранях тонкого хрусталя.

– Вы как-то спросили меня, для кого я это делаю. Я много думала после вашего отъезда и теперь знаю – для себя. И конечно, для моей мамы, но мечта быть лучшей, эта мечта – моя, и не потому, что от меня этого ждут. Верховая езда – это то, что я есть, Алешандру. То, что я люблю. Я не могу представить, что буду заниматься чем-то еще.

– Тогда не обращайте ни на кого внимания и делайте то, что подсказывает сердце.

Она кивнула.

– То, что вы сказали о доверии… Мне трудно доверять людям из-за того, что произошло у меня раньше. Я была помолвлена, его звали Дэвис Хампден Рандолф. Мне тогда было двадцать три. Рандолфы – банкиры, и отец имел с ними дела.