Прогресс был минимальный, но был. Если бы только она оставалась безразличной к этому мужчине…
Наступил день ежегодного летнего приема Харгровов. Кей перехватила Сесили, когда она вернулась в дом из конюшен, чтобы переодеться, и настояла, чтобы Сесили тут же поздоровалась с приехавшими Хендерсонами. Скинув грязные сапоги в прихожей, Сесили прошла в гостиную. Нокс, как обычно, начал флиртовать, а она, как обычно, не обращала на это внимания. Высказав положенные светские любезности, она хотела с извинениями подняться к себе, но отец увел ее в кабинет.
– Дейл говорит, что ты по-прежнему продолжаешь работать с Коултом Баньоном, – сказал он, закрыв дверь. – Почему?
– Потому что считаю, что это помогает Бахусу.
Клейтон Харгров откинулся в кресле за письменным столом. Крупный, сдержанный, в серых брюках и белой рубашке, он воплощал южную элегантность.
– То, чем ты занимаешься, пустая трата времени. Он тебя учит всякой ерунде.
– С этого момента я сама решаю, что правильно, а что нет.
– Прости, я не понимаю.
Сесили вызывающе скрестила руки на груди.
– Папа, мне двадцать пять лет. Я не ребенок. Мне нужно начать самой принимать решения, как жить и что делать со своей карьерой.
Отец сердито посмотрел на нее.
– Коулт Баньон – временный работник. Он переезжает с одной конюшни на другую. Ты ничего не знаешь о нем и его рекомендациях.
– Я знаю, что могу ему доверять. И у него безукоризненные рекомендации. Клифф не нанял бы человека, если бы не был в нем уверен.
– Я могу его уволить.
Сесили разозлилась.
– Если ты его уволишь, я снимусь с женевских соревнований.
– Ты этого не сделаешь.
– Сделаю.
– Черт возьми, Сесили! – заорал отец. – Приди в себя!
– Наконец-то это со мной произошло. – Она сжала губы, понимая, что решительный момент настал. – Скажи, из-за чего вы с мамой поссорились в тот день, когда она умерла?
Отец сдвинул брови.
– Какое это имеет отношение к нашему разговору?
– Никакого. Я просто хочу знать.
Лицо отца окаменело.
– Тебя это не касается. Это были наши с ней личные дела.
– После чего она нарушила неписаное правило и отправилась верхом одна? Что произошло между вами?
– Старая история. Не стоит вспоминать.
– Я пыталась, но не получилось. – Сесили смотрела отцу прямо в глаза. – Ты делаешь вид, что не скучаешь по ней, но ты скучаешь. – Дрожащей рукой она откинула волосы с лица. – Меня постоянно мучает то, что произошло тогда. И мне ее не хватает. Потому что, очевидно, я единственная в этой семье, у кого есть сердце.
Сесили развернулась и направилась к двери.
– Сесили…
Она вышла и со стуком захлопнула дверь.
– Готов?
Алешандру открыл дверь своей комнатушки – на фоне заходящего солнца, окрасившего розовым цветом небо, стоял Томми в новой клетчатой рубашке и чистых джинсах.
– Я, пожалуй, не пойду.
Томми махнул шляпой в руке.
– Да ты что! Это главное развлечение сезона. Вдоволь пива и хорошеньких женщин.
Но Алешандру думал лишь об одной хорошенькой женщине – той, которая ему не предназначена.
Алешандру покрутил плечами.
– Потянул мышцы. Залягу здесь с книжкой.
– Да будет тебе, Голливуд, – засмеялся Томми, показав желтые прокуренные зубы. – Обувайся и пошли. Найдем тебе отличную дамочку, и она мигом вправит твое плечо.
Алешандру понял, что отнекиваться бесполезно, надел голубую рубашку и джинсы, купленные в городе, побрызгался лосьоном и натянул сапоги.
Когда они появились в просторной, не используемой конюшне, там уже веселились вовсю. С потолка свисали китайские фонарики, в одном углу – бар, в другом – местный кантри-бэнд. Было накрыто много раскладных столов с едой и выпивкой для сотен гостей.
Томми оказался прав – кругом полно привлекательных женщин в открытых летних платьях. Алешандру всегда отдавал должное шарму южанок: пышные прически, подчеркнуто женственные наряды, мягкий, соблазнительный выговор. Но где же та единственная южанка с острым как бритва язычком и хрипловато-чувственным голосом?
Наконец он ее увидел. На Сесили было огненно-оранжевое платье с короткой юбкой до середины бедра. Он не смог оторвать взгляда от загорелых стройных ног. Глубокий треугольный вырез платья открывал еще более манящие формы. Легко представить и все остальное, скрытое под одеждой. Волосы были завиты в крупные, свободные локоны, глаза слегка подведены, на губах – яркая красная помада. Она похожа уже не на ангела, а на неотразимую сирену. И была прекрасна.
Сесили повернула голову, словно почувствовав его взгляд. Воздух между ними, казалось, завибрировал, жар пронесся у него по жилам, стало трудно дышать. Он не привык к невозможности обладать чем-то, что для него запретно.
Он хочет ее. Прижать к стене, чтобы эти стройные красивые ножки обвили его талию, погрузить рот в шелк ее волос и отдаться ей… Вообще-то прижимать к стене не обязательно, он готов сделать это где угодно.
– А вот и красавчик, – пробормотал Томми. – Интересно, когда же до него дойдет, что он ее не интересует?
Алешандру не ответил, оценивая высокого стройного блондина, подошедшего к Сесили. Он красив и выглядит весьма самоуверенным. Нокс Хендерсон явно знает, чего хочет. А хочет он женщину, стоящую с ним рядом в ярком сексуальном платье.
