Просто поход - [17]

— На этот раз! — согласился Егоркин, тоже освобождаясь от мокрой одежды, готовясь к осмотру. — Я его просто спросить хочу: этот балбес понял-то, что его сейчас с того света достали?

— Ему нечем понять, всю думалку его волной о палубу обстукало! — поставил диагноз Петрюк, заговорщицки подмигивая Палычу.

— А что Крутовский? — прицепился тот к доктору.

В этот самый момент Андрей зашипел, как разорванный шланг высокого давления — доктор обработал йодом края раны, из которой сочилась темная, тягучая кровь. — Ты бы, Эскулап хренов… твою дивизию… хоть бы предупредил, как в рану йодом лезешь, а то я чуть не… в штаны! — выругался Крутовский, у которого выступили слезы — так здорово щипало!

— Синячина будет здоровенная! И шкура пострадала, шовчик маленький наложу — пропустил он мимо ушей некомпетентную реплику Андрея. — Пока вроде ничего больше! Как до базы доберемся — то рентген.

— Садист-самоучка!

— Ну уж нет! Семь лет в очереди за дипломом стоял! — обиделся Венценов, готовясь шить ему рану, и возившийся с инструментами и баночками.

— Да, кстати, и вам тоже рентген не помешает! — Это уже — к Егоркину. — А вон, справа на нижних ребрах, тоже здо-о-ровый синяк нарастает! — вместо ответа вынес приговор нахмуренный доктор, никак не отреагировавший на матообразную критику Палыча, которому он промял ребра своими твердыми пальцами.

Лицо Яшкина по цвету стало бледно-зеленым.

— Вона как! Яшкин кровь начальника увидел — и ушел… держи его Паша, сейчас в обморок хлопнется! Башку-то разобьет!

— Док — нашатырь давай! — сказал минер, но тут бедного Яшкина вывели в куда-то лазарет.

Арсений сделал обезболивающий укол Крутовскому, ловко и уверенно наложил швы на рану, затянул повязку. — Порядок! Можешь рвать свою шкуру дальше!

— Ты где так насобачился раны шить? — с уважением спросил Андрей.

— Да было дело! На выпускном курсе в отпуске был, а у южных соседей тогда шел такой мордобой… Вот я туда и рванул! Врачебный долг и опыт! Целый месяц по шесть-восемь часов у стола стоял! От их президента у меня есть «спасибо «в рамочке! Так что твоя рана — для меня семечки! — похвастался доктор.

Тут он оценивающе оглядел Палыча.

— Да ну, доктор, обойдусь — бросьте — как на собаке заживет! — хвастливо сказал Егоркин, но тут же кашлянул. Отхаркивая противную холодную воду и болезненно скривился — боль опять пронзила ребра.

— Так! — заметил доктор, — либо ребра, либо хрящи, все же пострадали! Придем в базу, так сразу в госпиталь! — не терпящим никаких возражений тоном заявил старший лейтенант.

— Палыч, не бунтуй! Доктор сказал в морг, значит — в морг! — встрял Петрюк.

— Типун вам на язык, Павел Анатольевич! Еще раз при больном такое услышу, так сразу наверну, чем ни попадя! — пообещал Венценов.

— Это кто — больной? Егоркин? Да ему сейчас стакан залудить — и он без элеватора, вручную, свою РБУ-шку перезарядит! — похвастался своим другом кок-инструктор.

— Стакан-то? Не многовато будет? — усомнился Венценов.

— Ну, доктор, вы-то у нас — новичок, простительно, так я вам вот что скажу — а Петрюк глупости или чего там лишнего не скажет! Возьмем обычный чайный, или там граненый стакан. Сколько шила, водки или коньяка в него ни вливай, он остается трезвый — как то же самое стекло! Правильно? Ага! Вот так же и наш уважаемый старший мичман Егоркин — он сам, как тот стакан! Вот как! — вывел Павел Анатольевич мудреное логическое доказательство.

Доктор с сомнением, явно недоверчиво, покачал головой. Слыхал он такие байки, видал он такие еще «луженые глотки», но…

— Это сомнительная похвала! — заметил Андрей Крутовский. — Сейчас придем в базу, а Арсений Сергеевич Авиценов отправит нашего Палыча в психиатричку в наркологическое отделение…

— Вы мне льстите, сэр, всего лишь — Венценов!

— Да? Что вы говорите!? А, знаете, очень похоже! — дурачился минер, которого продолжал терзать внимательный доктор. (Все-таки Андрея хорошо побило!). Лучше смеяться, чем материться, считал Крутовский. «Однако, мат помогает все же лучше» — уверенно подумал Егоркин. У всех уже был собственный опыт ранений и травм.

— Спасибо! Не пропали даром труды моих преподавателей! Оценили! — отвечал доктор в тон Андрею.

В этот момент корабль опять повалился на борт, со стола в амбулатории полетели какие-то банки и склянки, ручки и железяки, что-то разбилось…

— Да, джентльмены рязанские, про шторм-то забыли за реверансами! — подколол офицеров Петрюк.

— Докладывать-то будем? — спросил старший лейтенант Венценов.

— Про что? Ах, про это? Давай потом! Штормяга какая, море раздухарилось не на шутку, командиру не до того… И Тихов на ходовом уши растопырил, а он долго не думает… Тогда тебе тоже перепадет — так, на всякий случай! Да, ну а что, собственно, произошло-то? Пять синяков и тройка ссадин? Замнем! — про рваную рану на собственной руке минер скромно умолчал.

Доктор проявил свойственную мягкость характера и… согласился. Героическим, и даже — просто неординарным поступком, Крутовский свой «полет» за Фоксиным не считал, подумаешь! И теперь, совершенно искренне, хотел, чтобы об этом приключении узнали попозже. Нет, конечно, «заложат»-то обязательно, но вот бы попозже?