Просто незабываемая - [11]

– Вы, по-моему, достаточно сообразительны, чтобы догадаться самостоятельно.

На самом деле это оказалось совсем не так просто, как представлялось. Если он срезал кожуру слишком толсто, чтобы картошка получалась гладкой и чистой, то в итоге у него оставалась очень маленькая картофелина и большая гора кожуры. Если же он срезал ее слишком тонко, то потом приходилось удалять глазки и всякие другие дефекты, что отнимало немало времени.

Лусиус не сомневался, что у его повара и всего остального кухонного штата случился бы удар, если бы они сейчас его увидели, как и у его матери, и у сестер. Его друзья, может, и не получили бы удара, но лежали бы под столом и, держась за бока, катались бы там от смеха. Только взгляните, виконт Синклер, образчик великосветского джентльмена, зарабатывает себе на ужин – во всяком случае, чистит себе на обед картошку, что даже еще хуже!

Все это время он больше чем вполглаза посматривал на мисс Фрэнсис Аллард, которая выкладывала тесто в глубокий противень. Ее изящные руки и тонкие пальцы проворно двигались, наполняя оболочку ароматным мясом, овощами и густым варевом, которое медленно кипело на плите. Затем она накрыла все это крышкой из теста, прижала ее вдоль всего края подушечкой большого пальца и в нескольких местах проткнула вилкой.

– Для чего вы это делаете? – Выковыряв у картошки глазок, он указал ножом на пирог. – Не выкипит ли вся начинка?

– Если не дать пару выхода, то не исключено, что он сорвет покров из теста, – объяснила она, наклоняясь, чтобы поставить пирог в печь. – И нам придется соскабливать половину теста и начинки пирога со стенок духовки на наши тарелки. Вернее, на вашу тарелку, потому что я получила бы то, что осталось на противне.

И, говоря о сорванных покровах...

Она, вероятно, абсолютно не имела понятия, какую картину представляет, склонившись к плите: ее зад очаровательно округлился под тканью платья – явное доказательство tofo, что фигура у нее все же имелась. С тех пор как они встретились, она и пальцем не шевельнула, чтобы соблазнить его, а ее первые слова, обращенные к нему, если он правильно помнил, были о том, что его следует подвергнуть несчетному количеству самых жестоких пыток.

Но Лусиус только что получил еще одно доказательство того, что ошибался. Сначала она казалась строптивой и вздорной. Потом стала эффектной, но непривлекательной. Теперь он чувствовал себя так, словно был на волосок от помешательства.

– Вам хватит того, что я начистил? – раздраженно спросил он.

Фрэнсис выпрямилась и посмотрела, слегка склонив голову набок.

– Хватит, если каждый из вас ест не за целый полк, а только за половину. Полагаю, вы делали это в первый раз?

– Странно, мисс Аллард, но я не чувствую стыда, признаваясь в этом. Да, это был первый – и, горячо надеюсь, последний раз. Кто будет мыть всю эту посуду?

Глупейший вопрос из всех, которые он когда-либо задавал.

– Я, если только не найдется добровольный помощник. Сомневаюсь, что стоит просить Томаса, а Уолли я отправила бриться, и, думаю, эта задача займет у него не меньше часа. Остается ваш кучер или... – Она выразительно подняла брови.

Какого черта он поставил себя в такое нелепое положение? Не может же она всерьез ожидать... Конечно, нет. В ее глазах светилась откровенная насмешка.

– Вы хотите, чтобы я мыл или вытирал? – коротко спросил он.

– Лучше вытирайте. Вы можете повредить свои благородные руки, если вам придется слишком долго держать их в воде.

– Мой камердинер разрыдался бы, – признался виконт. – Вчера он уехал домой раньше, но больше никогда не согласится оставить меня.

«День становится все удивительнее», – решил Лусиус, когда они начали мыть и вытирать посуду, пока картошка весело булькала в своем котелке и запах, струившийся из духовки, заставлял его желудок урчать, протестуя против столь долгого ожидания. Этот день обещал стать самым необычным в жизни мистера Маршалла.

Он никогда не останавливался ни в каких гостиницах, кроме самых лучших. Он редко путешествовал без камердинера, но Джеффрис простудился, и Лусиус не хотел даже думать о том, чтобы всю дорогу выслушивать в экипаже его причитания. Нога Лусиуса не ступала в кухню с тех пор, как он был ребенком, когда наведывался туда часто и тайно, чтобы выпросить кусочек лакомства.

День стал ужасным с того момента, когда Питере обогнал экипаж, такой древний, что Лусиус подумал, не забросил ли их снегопад каким-то образом назад во времени. И с тех пор день нисколько не улучшился.

Но теперь, как ни странно, этот день начинал ему нравиться.

– Надеюсь, вы понимаете, что после обеда все это придется мыть заново? – спросила Фрэнсис, когда он бросил мокрое полотенце поверх последней вытертой тарелки.

– Мисс Аллард, неужели никто никогда не объяснял вам, для чего существуют слуги? – Он скептически посмотрел на нее и вернулся обратно в обеденный зал.

К тому времени как они пообедали и мистер Маршалл поручил Уолли и двум кучерам вымыть посуду, Фрэнсис почувствовала себя уставшей. Этот день был долгим и очень странным, а из-за ранних зимних сумерек казалось, что час уже очень поздний. Ветер, стучавший в ставни и завывавший в дымоходе, тепло и потрескивание поленьев, доносившееся из очага, успокаивали Фрэнсис, как и горячий чай, который она потягивала.