Просто не забывай дышать - [52]

Даже если я покажусь скучным, я все равно начинаю говорить.

— Мне было шесть, когда он впервые пришел пьяный и ударил ее. Я не знал, почему… думаю, он потерял работу или что-то еще. Они оба пили, и это, вероятно, привело к его увольнению. Но я помню, как сидел там. Примерно через неделю после первого раза все началось. Мы делали пирожные на кухне маленькой дерьмовой квартиры в Чэмбли, штат Джорджия, США, недалеко от Атланты.

Дыши. Я прерываю свой монолог, на случай если она не слушает.

— В общем. У них были фотографии, где они вдвоем. Счастливые и прочее. Они ходили в одну школу, веришь или нет. Встречались, затем поженились. В любом случае, в тот день он пришел домой, и он был зол. Я чувствовал это и был тих. Но я хотел показать, что мы сделали. Поэтому я взял большую ложку и окунул ее в карамель для пирожных и принес ее в гостиную, что-то крича. Не помню что. «Пап, посмотри, что мы сделали?» Или что-то вроде того. И эта чертова карамель… ее было слишком много на ложке, и часть упала на ковер…

Мы почти пробегаем половину пути до Центрального парка и, хотя не совсем в полную силу, мы бежим довольно быстро. Я поднимаю взгляд и вижу ее ярко-красное лицо. Ну, я не просил ее приходить.

— Во всяком случае, — продолжаю я медленнее, делая длинные паузы, чтобы дышать между предложениями. — Мой отец… он встал и начал кричать. О том, что я испортил ковер, и мы должны будем заплатить за него. И затем пришла она, чтобы защитить меня. Все так запуталось у меня в голове, но следующее, что я знал, он ударил ее в челюсть. Она упала. А я держался за маму и кричал на него, говорил оставить ее в покое.

Я гримасничаю, понимая, что слезы текут по моему лицу. Я быстро вытираю их.

— Дело в том… что любящие друг друга люди не всегда следуют этим путем. Иногда они причиняют друг другу боль.

Она фыркает, затем говорит.

— Да, я знаю кое-что об этом.

Черт.

Я ускоряю темп. Я бегу изо всех сил, так быстро, как могу, но она все еще бежит рядом. Я делаю левый поворот вокруг южной части парка с Алекс, бегущей рядом со мной, и стаей птиц, улетающих в небо, когда мы бежим через них.

Это привычный для меня маршрут, но я никогда еще не бежал в таком темпе. Я выдыхаю и вдыхаю снова воздух, и легкие по-настоящему горят. После следующего поворота, я спотыкаюсь, обратно становлюсь на ноги и продолжаю бежать, теперь на север вдоль восточной стороны до Пятой Авеню.

Когда в поле зрения появляется водохранилище, я знаю, что дальше ничего не собираюсь делать. Я перехожу на бег, выпуская большие вдохи, моя грудь дрожит, ноги ощущаются резиновыми.

Алекс замедляет шаг, бегая на месте рядом со мной.

— Слишком? — спрашивает она.

Я качаю головой, внезапно рассердившись. Она знает, что я к ней чувствую. Она словно мучает меня. Оставаясь в поле зрения, зная, что я принял решение защищать ее.

— Что ты хочешь от меня, Алекс? — кричу я.

Она прекращает бежать, просто идя вместе со мной. Ее лицо достаточно серьезное, поэтому я ошеломлен тем, что она говорит.

— Я хочу, чтобы ты научил меня рукопашному бою. Самообороне.

— Что? — спрашиваю я недоверчивым голосом.

— Я серьезно. Я столкнулась с двумя попытками изнасилования за полтора года в колледже. В следующий раз, когда кто-то ко мне прикоснется, он пожалеет об этом.

Я в изумлении качаю головой.

— Ты серьезно?

Она кивает.

— Да. И похоже, что, в конечном итоге, мне надо будет с кем-то опять встречаться… моя история с этим не ахти.

Я вздрагиваю, чувствуя колющую боль. Я отвожу взгляд. Мысль о ней, встречающейся с кем-то еще, кем-то другим, заставляет меня хотеть выть.

— Ради Бога. Дилан. Не выгляди таким расстроенным.

Я останавливаюсь на месте, поворачиваясь к ней лицом. — Как ты можешь быть такой беспечной в этом?

Она качает головой, ее лицо — смесь гнева и разочарования.

— Ничего личного, Дилан. Но ты не дал мне выбрать. Ты не поговорил об этом со мной. Ты решил принимать решения сам. Ну, смирись с этим. Я не проведу еще один год, рыдая по тебе в своей комнате. Я покончила с этим.

Она была права, и я все это заслужил. Но это больно. Больно видеть ее такой злой. Больно знать, что она готова двигаться дальше просто так, даже если это было то, чего, я говорил себе, я хотел.

Я не знаю, чего хочу.

— Хорошо, — говорю я, мой рот опережает мозг.

— Что?

— Я сказал: «хорошо». Я научу тебя тому, что знаю.

Она задумчиво смотрит на меня, затем кивает.

— Когда?

Она смотрит на меня, затем говорит.

— Я занята по утрам вторника, четверга и субботы. Как насчет понедельника, среды и пятницы.

Это когда она бегает? Ради всего святого. Она сведет меня с ума.

— Ты сумасшедшая, — говорю я.

— Слушай, если ты не хочешь учить меня, я найду кого-нибудь еще. Я уверена, что смогу записаться в класс или еще куда-нибудь.

Я качал головой.

— Нет. Я сделаю это. Утро среды. В шесть. Не опаздывай.

Она кивает, ее лицо все еще смертельно серьезно.

— Я буду там.

Потом она поворачивается и бросается бежать. Я смотрю ей вслед, восхищаясь ее смелостью, ее мужеством. Господи. Когда я вижу, как она удаляется, все, о чем я могу думать, что я ничего не сделал для нее. Совсем ничего. И я хотел побежать за ней, сказать ей, что был неправ, попросить ее принять меня. Любовь значит многое, она значит все, и она ничего не значит.