Простишь – не простишь - [8]
Раньше физические упражнения безотказно помогали справиться с пагубной тягой, от которой кружится голова и скручиваются внутренности. Отжимания отгоняли заразную злую уверенность, будто другого выхода нет, позорное чувство бессилия, разъедающий страх. Но сейчас я так устал и измучился, что одной силы воли оказалось мало. Проклятая зависимость слишком долго играла со мной в кошки-мышки. Я сделал двадцать пять отжиманий, а на двадцать шестом повалился набок и разрыдался, как паршивый сопляк, повторяя: «Мило, Мило…»
Он пулей вылетел из кабинета, белый как полотно. Спрятался в туалете. У меня душа заболела от жалости: Селеста осталась совсем одна перед лицом чудовищной беды. Я сразу поняла, что ничего хорошего им не сказали. Достаточно было заглянуть в приоткрытую дверь и увидеть, как моя дорогая любимая девочка сидит напротив врача, сгорбившись, согнувшись под тяжестью навалившейся боли и неразрешимых вопросов. Голову опустила, вцепилась в подлокотники.
Я не медлила ни минуты. Вбежала туда, обняла ее за плечи, принялась целовать, гладить, утешать.
– Я с тобой, доченька, ангел мой! Мама рядом, мама поможет. Вот увидишь, все будет хорошо, Мило очнется. Он справится, он победит. Он у нас настоящий воин, борец. Не слабак какой-нибудь, а твой сын, наша кровь. Мы, Польжи, всегда были крепкими, стойкими. Нас голыми руками не возьмешь.
Но она как будто меня не видела, не замечала моих поцелуев, ласк… Отвернулась, отстранилась, принялась повторять как заведенная:
– Лино, Лино, где ты?
Неужели не поняла, что он сбежал?
– Мадам, – строго спросила меня врач. – А вы кто, собственно?
– Я ее мама. Бабушка Мило, не чужая.
– Прекрасно. И все-таки я попрошу вас подождать в коридоре, мы еще не закончили.
Ты меня не послушала, дочка. И вот к чему это привело: ты совсем одна, он заперся и дрожит от страха, а я не в силах тебе помочь, меня не пускают, говорят, что я всего лишь бабушка… Да что они вообще понимают в родстве?!
Из всей семьи я самая надежная, я твоя единственная опора, неужели я не доказала это, неужели не доказала? В отличие от некоторых, я не ищу развлечений и утешений, не нуждаюсь в горячительном. Мое горючее – страстная потребность защищать тебя и Мило, бороться за ваше счастье. Большего я не прошу. Ты главный человек в моей жизни. Положа руку на сердце, можешь ли ты сказать, что твой муж тебе предан не меньше? Доченька, сколько еще страданий ты вынесешь, прежде чем у тебя откроются глаза? Лино – главный источник всех наших бед. Звучит дико, согласна, однако мне надоело кривить душой и молчать. Уму непостижимо, с каким упорством вы двое лжете всем на свете, в первую очередь самим себе! Будто бы все скрыто и зарыто, а ваше ужасное несчастье и все последующие невзгоды давно быльем поросли.
Нет, я ничегошеньки не забыла. Отлично помню, как ты осунулась, исхудала, не спала ночами, отчаянно искала на разных сайтах чудодейственное средство, волшебника-врача, ну хоть какой-нибудь способ забеременеть. У вас не получалось. А ведь причина проста: дурное семя.
Позднее, в тот страшный день, когда ты, сама не своя от горя, клялась, что наложишь на себя руки, над трупиком младенца, который умер, еще не родившись, кто тебя спас, кто вернул тебя к жизни?
Мне нечем гордиться, я твоя мать, я следовала долгу и зову сердца, ничего героического, сверхъестественного. Признаюсь честно, спасая тебя, я тоже спаслась, мы с тобой просто помогли друг другу.
Но, скажи на милость, где все это время был Лино? В черный год скорби именно я день за днем обнимала тебя, выслушивала твои жалобы. Слезы и стоны от беспросветной тоски рвали мне душу на части, но я не жаловалась, я подставляла плечо, я всегда была рядом. Неужели не помнишь?
Он выдержал дома всего два дня, да и то лишь потому, что так велит закон. А утром в четверг, как ни в чем не бывало, гладко выбритый, невозмутимый, отправился на работу. Ты оправдывала его, ну еще бы! Мол, нужно же на что-то жить и платить по счетам, да и каждый переживает по-своему…
Мы-то с тобой знаем, какая у него анестезия. Вы что, вправду надеялись, что я ни о чем не догадаюсь?! Как ты его оберегала, дочка! С порога протягивала мятные леденцы, прежде чем он со мной поздоровается. А если у муженька язык заплетался, говорила вместо него. Прятала пустые бутылки. Заметала следы, сглаживала острые углы.
Я не вчера родилась, Селеста! Меня не обманешь. Ты мечешься между мужем и сестрой, постоянно их защищаешь, следишь, чтобы не натворили чего и сами не пострадали. Но разве они хоть раз подумали о тебе?
Сегодня они оба тебя бросили, хотя на нас вновь обрушился страшный удар, хотя любимый мой внук сражается со смертью. Лино заперся в туалете, Маргерит подпирает стену и не желает смотреть в глаза. Кстати, почему никто до сих пор не спросил, какого черта она потащила ребенка в поле кататься вместо того, чтоб учить с ним английский? Ведь мы им велели!
– Маргерит!
Надо же, выбрала, дура, самый удачный момент! То стояла как вкопанная, а то вдруг пошла, санитарам вон помешала. Ножки-спички, тощая, а неуклюжая, как корова.
– А ну отвечай, куда это вы на велосипедах намылились?
Герои новой книги Валери Тонг Куонг переживают не лучшие времена. Учительница Мариэтта разочаровалась в своем муже, а дети в классе откровенно над ней издеваются. Секретарша Милли мучается от одиночества и чувствует себя ненужной. Верзила мистер Майк, бывший военный, дезертировал из армии и стал бродягой. Нужно, чтобы кто-то вытянул их из трясины неудач и неприятностей. И — чудо! — в их жизни появляется господин Жан, владелец необычной «Мастерской чудес». Его работа — помогать тем, кто отчаялся. Кто он? Волшебник? Чудак-альтруист? И да, и нет.
Две девушки стоят на мосту в ожидании поезда. Вот он приближается, еще, еще… Пора! Алиса прыгает – туда, в бездну. А Мина… Мина не смогла совершить этот страшный прыжок. Потому что решила жить.Эта книга о том, как важно, оказавшись на дне пропасти, не остаться там, а вытолкнуть себя наверх. И еще о том, что, когда появляется человек, который тебя понимает, отчаяние можно стереть, словно ненужные буквы, написанные мелом на доске.
Пакс Монье, неудачливый актер, уже было распрощался с мечтами о славе, но внезапный звонок агента все изменил. Известный режиссер хочет снять его в своей новой картине, но для этого с ним нужно немедленно встретиться. Впопыхах надевая пиджак, герой слышит звуки борьбы в квартире наверху, но убеждает себя, что ничего страшного не происходит. Вернувшись домой, он узнает, что его сосед, девятнадцатилетний студент Алексис, был жестоко избит. Нападение оборачивается необратимыми последствиями для здоровья молодого человека, а Пакс попадает в психологическую ловушку, пытаясь жить дальше, несмотря на угрызения совести.
Что может объединить мать-одиночку, работающую секретаршей и больше всего на свете боящуюся, что ее уволят; известного продюсера, который надеется, что женитьба на капризной красавице позволит ему начать жизнь с чистого листа; немолодого архитектора, которому накануне врач сообщил о смертельном диагнозе; девушку-юриста, которая считает, что черный цвет кожи помешает ей сделать карьеру? Конечно, в обычной жизни у них вряд ли может быть что-то общее. Но судьба, известная баловница и причудница, перетасовала карты и заставила их встретиться в парижском госпитале и каждому из них подарила шанс на счастье.
«Есть такой древний, я бы даже сказал, сицилийский жанр пастушьей поэзии – буколики, bucolica. Я решил обыграть это название и придумал свой вид автобиографического рассказа, который можно назвать “bucolica”». Вот из таких «букаликов» и родилась эта книга. Одни из них содержат несколько строк, другие растекаются на многие страницы, в том числе это рассказы друзей, близко знавших автора. А вместе они складываются в историю о Букалове и о людях, которых он знал, о времени, в которое жил, о событиях, участником и свидетелем которых был этот удивительный человек.
В сборник включены роман-дилогия «Гобийская высота», повествующий о глубоких социалистических преобразованиях в новой Монголии, повесть «Большая мама», посвященная материнской любви, и рассказы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.