Ураган чувств все еще бушевал в груди Молли, когда она переступила порог маленькой спальни. Огромное двуспальное ложе времен королевы Виктории походило на корабль, втиснутый в бутылку. Молли зажгла ночник на столике. Резное изголовье красного дерева почти упиралось в потолок, а сама кровать была такая высокая, будто на ней лежало сразу несколько матрасов.
В маленьком камине напротив уютно потрескивали дрова, отсветы огня плясали на стенах. Молли удивленно подняла брови, но вдруг заметила у окна на полу чемодан. Значит, Вито уступил ей комнату, которую собирался занять сам. Как это мило, вежливо, прямо-таки рыцарственно с его стороны!
С трудом приподняв чемодан, она вытащила его за дверь, на лестничную площадку. Простить его?! Она сорвала с себя джинсы, скинула свитер, потом погрузила пальцы в теплую ткань сброшенной одежды, зарылась в нее лицом и глубоко вдохнула. Ускользающий запах Вито дурманил ее, как опасный наркотик, и, ненавидя его за силу притяжения, все еще властную над ней после стольких лет, она устыдилась своей распущенности и отшвырнула свитер подальше от себя.
Конечно, Дональд ничуть не волновался, зная, что она осталась наедине с Вито. И Дональду, и всем остальным было отлично известно, что, невзирая на свою репутацию непобедимого покорителя женских сердец, Вито Кристобальди никогда в жизни пальцем не дотронется до женщины по имени Молли Баннистер. Даже когда они были помолвлены, он не предпринял ни одной попытки соблазнить ее.
Уязвленная спокойствием Дональда, Молли нагишом забралась в пышную постель и утонула в огромной пуховой перине. Подумать только, она была благодарна Вито за то, что по своей наивности считала благородной сдержанностью! Да он просто не хотел ее… И очень может быть — хотя Молли гнала от себя страшное подозрение, — может быть, другая лучше подходила для удовлетворения его желаний.
На лестнице послышались легкие шаги, глухо стукнула дверь ванной; Молли лихорадочно накрыла голову подушкой и зажала уши ладонями. Искушение надо побороть! Прав Дональд: как жить дальше, если она не может справиться с этим наваждением — чувством к мужчине, давным-давно выбравшему другую женщину? Да, та женщина не могла стать его женой, не была — может, и верно не была? — его любовницей, и все равно невидимыми узами крепче стальных цепей она привязывала Вито к себе.
Со сдавленным вскриком Молли отпрянула: кто-то потянул с нее одеяло, в которое она закуталась. Зажегся ночник, и внезапный свет ослепил ее.
— Что за черт…
На подушках рядом с ней в расслабленной позе полулежал Вито. Мягкий свет ночника падал на его широкие смуглые плечи и мощную грудь, покрытую курчавыми черными волосами. Что-то сжалось у Молли в животе, и она подумала, что, окажись она в падающем лифте, не чувствовала бы себя такой же беспомощной, как сейчас.
— В доме нет другой кровати, — мягко объяснил Вито.
— Н-не может быть, — еле слышно пролепетала Молли.
— Фредди боялся гостей, которые могли бы остаться переночевать, — сладко потягиваясь, объяснил Вито. — Вторая спальня совершенно без мебели. Внизу есть несколько кресел, но они жесткие. В такую холодную ночь я не могу дожидаться рассвета, сидя в одном из них.
С запозданием сообразив, что она выставляет напоказ гораздо больше, чем позволяют приличия, Молли по шею закрылась льняной простыней.
— Но не будешь же ты спать со мной в однойпостели!
Удивленный взлет черной брови.
— Почему-то мне кажется, что это я уже когда-то слышал.
Сраженная наповал, Молли ощущала, как душит ее комок в горле.
— Si…[4] Теперь припоминаю. Наша брачная ночь, которой не было. — Вито говорил тихо, как бы про себя, все тем же бесцветным, лишенным эмоций голосом. — Столько недель ожидания, а что потом? Ничего… Фиаско, сага.
Молли сжалась в комочек. С упавшим сердцем она вдруг ясно вспомнила ту ночь, его холодную ярость, прикрытую убийственным спокойствием, в ответ на ее попытку выдворить его из спальни, свои истерические рыдания. Она резко отвернулась, защищаясь от воспоминаний, желая прогнать их или схоронить поглубже.
— Будь добр, не смотри, я хочу встать и одеться. Я хочу переждать ночь в кресле, — заявила она, надеясь, что он устыдится и сам пойдет ночевать вниз.
— Не смотреть? — недоверчиво переспросил Вито. — Молли, сколько тебе лет? Еще пятнадцать или уже двадцать четыре?
Щеки Молли снова запылали; проклиная свою тонкую кожу, она героически пыталась не дрожать.
— На мне совсем ничего нет.
— На мне тоже, но я не так самонадеян, чтобы полагать, будто один вид моего обнаженного тела возбудит тебя до опасной крайности.
— Не смейся надо мной! — выдавила Молли чуть слышно.
— Dio, сага… — Вито мурлыкал, как огромный ленивый кот, развалившийся на ласковом солнышке. — Ты что, боишься, что я не совладаю с собой, взглянув на голую женщину?
— Нет, конечно, но…
— Так чего же ты перепугалась? — Пальцы Молли вцепились в край одеяла.
