Прошу, найди маму - [17]

Твоя мать с улыбкой говорила, что время, когда главным было прокормить семью, было самым счастливым в её жизни. Головные боли украли с этого лица улыбку. Боли, будто степные мыши с острыми клыками, впивались в мамину душу и сгрызали её.

Человек, с которым ты встретилась, чтобы попросить распечатать объявления, был одет в старый холщовый костюм. Присмотревшись, любой мог заметить: он очень качественно сшит. И хотя ты и раньше знала, что этот человек ходит только в старых холщовых костюмах, его одежда приковала твой взгляд. Он уже слышал о вашей ситуации и сказал, что доработает оформление макета и сам отдаст в печать у своих партнёров. Вы так и не нашли свежее фото мамы и в результате решили использовать фотографию, которую младший брат вывесил в Интернете, где мать сфотографирована на семидесятилетии отца. Тот человек, посмотрев на лицо твоей матери на фотографии, сказал: «У вас красивая мама». Ты невпопад ответила комплиментом его костюму. Он улыбнулся.

– Его сшила мама.

– Но ее, наверное, уже нет в живых?..

– Когда была жива.

Он сказал, что с детства из-за аллергии мог ходить только в холщовой одежде. От любой другой ткани у него появлялись раздражения на коже. Поэтому с самого детства мать шила ему холщовые костюмы. Он помнит маму всё время за шитьём. Наверное, ей приходилось шить каждый день напролёт, чтобы обеспечить сына всей одеждой, включая бельё и носки. Он сказал, что, когда после смерти матери открыл шкаф, там лежали стопки холщовой одежды, которой ему должно было хватить на всю жизнь. И та одежда, которая сейчас на нём, тоже из этого запаса. Интересно, как выглядела его мама? Пока ты слушала его рассказ, у тебя вдруг защемило сердце. Когда он вспоминал о матери, ты зачем-то спросила:

– Думаете, ей нравилось шить?

– Моя мама была не такой, как современные женщины.

Его тон был вежливым, но по выражению лица было понятно, что он воспринял твои слова как оскорбление в адрес его матери.

Глава 2. Прости, Хёнчхоль!

Взяв из его рук листовку, девушка ненадолго остановилась и принялась внимательно рассматривать фотографию. Это было то самое место, где мать всегда ждала его.

Когда она навещала сына, который уехал жить в столицу, она была похожа на беженца. Она выходила на платформу Сеульского вокзала, вся обвешанная какими-то сумками, пакетами, что-то она несла на голове, что-то – на плечах, в руках и даже привязав к поясу. Было трудно представить, что с таким грузом человек может ходить. Если бы было можно, мать ещё и к ногам привязала бы что-нибудь вроде баклажанов или кабачков, потому что даже из карманов, бывало, она доставала охапки зелёного перца, каштанов, головки очищенного и завёрнутого в газету чеснока. Когда сын приходил ее встречать, он с трудом мог поверить, что всё это огромное количество перевязанных тканью тюков, стоящих у её ног, женщина может поднять в одиночку. Она стояла, раскрасневшись, среди этого количества багажа и ждала сына, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.

Девушка в нерешительности подошла к нему. «Знаете, кажется, я видела эту женщину около администрации района Йонсан-2», – сказала она, указывая на фотографию на листовке. В объявлении, которое сделала младшая сестра, мать в традиционном платье цвета морской волны широко улыбалась. «Она была в другой одежде, но глаза точно такие же. Я запомнила эти глаза, они были похожи на коровьи». Посмотрев ещё раз на фотографию в объявлении, она сказала: «У неё на стопе была рана». Девушка сказала, что женщина была в синих шлёпанцах и что, судя по всему, она очень много ходила, так что шлёпанец над большим пальцем глубоко впился в плоть. «Рана гноилась, собирались мухи. Она всё время от них отмахивалась. Было видно, что ей ужасно больно, но она как ни в чём не бывало ходила вокруг здания, как будто что-то искала. Но это было уже неделю назад».

Неделю назад…

Он не знал, как относиться к словам девушки, которая сказала, что видела женщину с похожими глазами рядом с районной администрацией, притом что она её видела даже не сегодня утром, а неделю назад. Поэтому когда девушка заспешила по своим делам, он просто молча продолжал раздавать объявления. От Сеульского вокзала до района Намдон около ресторанов, магазинов одежды, книжных магазинов, интернет-кафе раздавали или расклеивали объявления. Участвовала вся семья. Если в местах, где нельзя вешать объявления, их срывали, кто-нибудь из родственников сразу наклеивал заново. В районах Намдэмун, Чуннимдон и даже в Содэмуне все по очереди раздавали, расклеивали и бросали объявления. По объявлению в газете так никто и не позвонил, зато несколько человек позвонило по телефону, указанному в листовке. Однажды какой-то человек сообщил, будто видел мать в одном ресторане, все помчались туда, но оказалось, что там просто работала женщина похожего возраста. Ещё один незнакомец сообщил, что якобы мать сейчас находится у него дома, и предложил приехать, чётко назвав адрес, но когда все в надежде помчались искать это место, оказалось, что такого адреса вообще не существует. Кто-то даже сказал, что найдёт мать, если ему авансом выплатят пять миллионов вон, указанные как вознаграждение. Но уже через две недели даже такие звонки практически прекратились. Родственники, которые до этого носились по городу, теперь, потеряв надежду, подолгу просиживали перед башней с часами на Сеульском вокзале. Сестра поднимала с земли смятые и выброшенные прохожими объявления, разглаживала и отдавала ему. Его сестра – писатель.