Прошлое Тавриды - [25]

За время существования Тмутараканского удела Херсонская фема продолжала невозбранно свое существование, находясь под властью назначаемых из Византии стратигов. Один из них, по имени Лев Алиат, оставил по себе память восстановлением укреплений города при императоре Исааке Комнине в 1059 году. Свидетельство об этом сохранила помянутая уже надпись: «сооружены железные ворота претория, возобновлены и прочие ворота». О сношениях Херсона с Тмутараканью имеется лишь упомянутое известие нашей летописи об отравлении князя Ростислава «корсунским котопаном» в 1066 году. Преступное дело котопана имело своим последствием восстание против него населения Херсона: он был побит камнями. По-видимому, бунт против котопана обратился в восстание против императора, так как император Михаил обращался с просьбой о помощи против Корсунян к великому князю Всеволоду. Тот послал усмирить Херсон своих сыновей, тмутараканского князя Глеба и Владимира, тогда еще 20-летнего юношу.[5] Сам Всеволод собирался предпринять поход против Херсона, но за смертью императора Михаила этот поход не состоялся.

Живой торговый обмен Херсона с Половцами делал его рабовладельческим рынком, куда попадали русские пленники. Определенное свидетельство об этом сохранилось в печерском патерике с точной датой события, а именно 1096 год. Инок Киево-Печерской лавры, Евстратий, попал в числе многих других, плененных Половцами, в руки евреев, производивших торговлю людьми в Херсоне. По его уговору пленники уморили себя голодом, но привычный к посту инок не умер и был повергнут мучительной смерти, как виновник убытка, который понес торговец невольниками.[6]

Являвшиеся в Херсон для торговых целей Половцы не прочь были вмешаться в дела Византии, которой они оказали такую огромную услугу истреблением Печенегов в 1091 году. В том же году в Херсон был сослан один самозванец, выдававший себя за Константина, сына императора Романа Диогена. Ему удалось вступить в сношения с Половцами, приезжавшими в город из своих степей, и он бежал с ними. Князья половецкие, с Тугорканом во главе. Приняли в нем участие и вознамерились посадить его на отчий престол. В 1095 году предприняли они большой поход за Дунай, который, однако, окончился несчастливо для самозванца: он попал в плен, был ослеплен и его роль тем закончилась, а Половцы долго еще грабили и разоряли прибалканские области.[7]

Почти столетнее господство Русских ан берегах Боспорского пролива было преходящим эпизодом в жизни тех стран. Культурное население городов Тмутаракани и Корчева поддерживало связи со столицей империи, в обоих городах были епископские кафедры с автокефальными архиепископами, числившимися в списках Константинопольского патриархата и принимавшими участие в церковной жизни того времени. Естественно поэтому, что наследие русских князей должно было перейти к византийскому императору. Об этом говорит печать “боспорского стратига Аркадия”, единственный, впрочем, известный доселе памятник в этом роде.[8] Более определенное свидетельство имеется от 1169 года, когда император Мануил Комнин регулировал отношения с новой культурной силой, которая появилась в Черном море, Генуэзской республикой. Он разрешил Генуэзцам заходить во все порты, кроме двух: Таматарха и Россия.[9] Первое имя  и есть византийское название для Тмутаракани; что же до второго, то вряд ли возможно сомнение, что под ним разумеется древний Боспор, русский Корчев. Мотивы запрета не указаны в тексте договора, но их не трудно отгадать: главный торг рыбой шел из Азовского моря через пролив, и император не желал предоставить эту важную часть ввоза из северных стран генуэзским купцам, сберегая ее для Греков.

Договор 1169 года является первым свидетельством о распространении генуэзской торговли на Черное море. Но, по всему вероятию, непосредственное знакомство Итальянцев с этими странами восходит к более древнему времени. Сделать такое утверждение позволяют данные, которые включил в свой труд арабский географ Эдризи (или Идризи), писавший в Сицилии около 1154 года. В его описании черноморского побережья читаем следующее: “От Карсуны до Джалиты в стране Куманов 30 миль, от Джалиты до Гарзуни, цветущего приморского города, 12 миль, оттуда до Бартабити, небольшого, но хорошо населенного города, где строятся суда, 10 миль; оттуда до Лабады, прекрасного города, 8 миль, от Лабады до Шалусты, важного приморского города, 10 миль, оттуда до Шалтатии близ моря 20 миль, оттуда до Бутатр (или Ютар) 20 миль, от Бутара до устья Русской реки 20 миль; оттуда до Матархи 20 миль. Матарха весьма древний город, а имя его основателя неизвестно. Матарха окружена возделанными полями и виноградниками; цари ее весьма отважны, мужественны, предприимчивы и весьма грозны соседним народам. Город этот густо населен и весьма цветущ; в нем бывают ярмарки, на которые стекается народ из всех близких и дальних краев”[10]. Страну, к которой принадлежит это побережье, Эдризи называет Хазарией. Под этим именем узнали Таврический полуостров Итальянцы и удержали его затем в течение нескольких веков своего господства в Черном море. Упоминание о воинственности князей Матархи является далеким отголоском бранной славы тмутараканских князей.