Прошедшие лабиринт - [25]

Узнав, что Антон «с работы», она всплеснула руками и буквально затопила его подробностями случившегося — и как она всегда говорила, что надо провериться, и как Ульфатик стал «желтый, как айва», и как долго не ехала скорая, и какие в больнице хорошие, ученые «дохтура», а вот нянечки грубые, просто беда… Одновременно с ниагарой слов она теснила Антона на кухню, где ему и был подан крепчайший чай в пиале и какие-то невероятно вкусные пирожки с мясом в совершенно несметном количестве.

Наконец Антон сумел вставить слово насчет билета.

— Вай-мэ, какой билет, зачем билет, Ульфатик больной, совсем больной, не может ехать, выйдет из больницы, дома лежать будет…

— Фатима Гайнановна, он и не поедет, я вместо него поеду…

— Ай, хорошо, правильно, помогать надо, ты им все расскажи! Скажи, он совсем заболел, такой желтый был и за живот вот так вот держался, а скорая говорит: оп-педни-цит, как может ехать?

В попытках добиться билета Антон совсем изнемог, он с трудом дышал от пирожков и чувствовал настоятельное желание скормить абдурахмановской теще драгоценный кристаллик брейнорина. И тут пришло спасение: из хорового кружка явилась абдурахмановская дочка, черноглазая серьезная пятиклассница. Она в момент уразумела проблему, позвонила матери на работу, получила инструкции и выдала Антону вожделенный билет…

Отяжелевший Антон, как опоссум, сполз по лестнице и погрузился в автобус, шедший к авиакассам. Всю дорогу он спал стоя.

В кассе тоже пришлось потрудиться, уговаривая переоформить билеты на себя — девушка требовала непременного присутствия абдурахмановского паспорта:

— А откуда я знаю, мужчина, вдруг завтра этот Абдурахманов придет жаловаться?

— Ну что вы, милая девушка, — Антон напряг все свое мужское обаяние, — не придет он, в больнице он, и паспорт с ним, а доклад мне передали. Наука не должна останавливаться… А знаете, мне кажется, я вас где-то видел, это не вы были позавчера в консерватории на концерте Генделя? Настоящих ценителей ведь сразу видно! Что вы делаете после работы?

Польщенная девушка, пределом мечтаний которой явно были «Голубые гитары», растаяла, и… наконец билет был переоформлен.

Изнемогший от всех этих битв и поездок в переполненных автобусах Антон, чувствуя, что еще немного — и он сам сожрет кристаллики, чтоб хоть как-то прийти в себя, дополз до дома и упал. Вечер пропал для науки…

7

Последующие дни Антон с трудом отбывал положенные рабочие часы, сворачивая свои текущие задачи, раздавая указания лаборанткам, вникая в доклад про поглощение губками токсинов, но думая только о брейнорине и потенциальных манящих перспективах. Ах, некстати этот симпозиум! Сейчас бы хорошо посидеть с Сергеем, обсудить серьезную методику опытов с животными, обязательно предложить помощь. И денег ему в долг дать, денег — вот что обязательно. Самое главное, критически важно, не пропустить момент, когда Меренкову придет в голову идея о публикации, и вот тут подхватить, развить, направить… Хорошо, что отлучка ненадолго. А пока нужно непременно поехать к Сергею: во-первых, узнать, что с крысами, во-вторых, вообще… В субботу Антон подхватился с утра и, сопровождаемый стонами матери про переутомление и непочиненный кран в ванной, потащился в Подольск. Дома Сергея не оказалось. Где человек может быть в субботу? На рыбалке? Только не Сергей. На даче? Так откуда у него дача. Ну конечно же, на работе! И Антон нашарил в кармане двушку.

— Сергей, ты? Работаешь? Науку двигаешь?

— Ант? Ты откуда звонишь-то?

— Да вот, приехал к тебе, замок поцеловал…

— Двигай в институт, я через полчаса заберу тебя в проходной.

В лаборатории у Сергея Антон сразу принялся вертеть головой, ища крыс. Клетки не было. На окне стоял аквариум, и что-то в нем было не так…

— Ну как, старик, когда нобелевку пропивать будем? Крыски уже теорему Пифагора выучили? Кстати, где они? Неужели домой отволок?

Сергей замялся.

— Понимаешь, какое дело, ты ругаться, наверное, будешь, но… сбежали они у меня.

— Как сбежали? Где, здесь? И что, не поймал?

Сергей открыл было рот, но вдруг как-то странно дернулся, изумленно уставился на свою ногу и принялся ее неистово чесать. На полу топталось целое стадо муравьев.

— Да понимаешь, я поймал одну… — он опять дернулся и даже зашипел сквозь зубы. — Но потом опять упустил. Кусается, скотина… И эти тоже кусаются…

— А как же опыты? Открытие?

— Да вот прямо и не знаю — то ли новых крыс покупать, то ли опять к тебе ехать на поклон, понимаешь, а тут еще Настя…

— А что Настя?

— Да дело-то какое, нашла она у меня косынку Людкину… Обида, скандал, пришлось с ней в кино… гулять по вечерам…

— Ах ты, старый ловелас! — засмеялся Антон. — Аккуратнее надо в этих делах! Зеленый ты еще. А я вот уезжаю. В Анапу на симпозиум. Что, завидно? Море, солнце, абрау-дюрсо! Это тебе не в пыльной лаборатории киснуть!

— Да, повезло тебе, — невнятно бормотал Сергей, — море — это да, волны там, рыбки…

Рыбки! Вот что было неправильно в аквариуме на окне. Довольно большие, они не зависали, шевеля губами, как порядочные вуалехвосты, а бороздили аквариум по каким-то загадочным ломаным траекториям. Никогда не видел таких рыб, подумал Антон. Может, он на рыб переключился, а говорить не хочет? Странно! Антон встал, подошел к окну, взял из жестянки щепотку корма и посыпал в аквариум. Рыбки стройной колонной подплыли и аккуратно поели.