Прощай, принцесса - [120]

Я кивнул, и Лола сочувственно похлопала меня по спине. Вид у нее был очень расстроенный. Как будто Асебес приходился мне родственником и она выражала мне соболезнования в связи с постигшим меня горем. Потом Лола заговорила снова:

— Ладно, Тони, Матос вчера мне рассказал… рассказал, что ты попал в серьезную переделку. Что тебя здорово поколотили в доме Сараголы, это так?

Я неотрывно смотрел на Матоса, который все болтал по своему мобильному, прогуливаясь по противоположному тротуару.

— Видишь ли, Лола, — произнес я, — время от времени мне достается. Просто я уже довольно стар, и с каждым разом все труднее это переносить.

— Ну, ты хорошо себя чувствуешь?

Я покивал головой, и она продолжила:

— Что ты делал в доме Сараголы? У тебя такой странный круг общения, Тони. Я и не знала, что ты так высоко залетаешь. Матос рассказывал, что ты устроил форменный скандал на том празднике.

— Это мое личное дело, Лола. Оно не имеет ничего общего с той работой, что я выполняю для Матоса.

— Слушай, ладно… Хватит! Я вовсе не собираю сплетни, просто волновалась за тебя.

— Искренне благодарю, Лола.

Она приблизилась и понизила голос:

— Я говорила с Хуаном некоторое время назад, он звонил по телефону и сказал…

Матос направился к нам, и она торопливо закончила:

— Мне надо кое-что сообщить тебе, это очень срочно.

Она замолчала, как только адвокат подошел и похлопал меня по плечу:

— Как ты, чемпион, а? Как дела-то вообще? Я не смотрел репортаж по телевизору, но мне рассказали, что Асебес пролежал мертвым как минимум три дня. Ему перерезали горло, да?

— По всей видимости. Но я не читал официального заключения судмедэксперта. Может, тебе удастся его достать, Матос.

Мы помолчали.

— Да, именно… Я могу сослаться на то, что он проходил свидетелем обвинения по делу, которым я занимаюсь, и в заключении экспертов могут содержаться важные факты.

— Слушай, а ведь это именно Асебес ляпнул, что видел нас с Хуаном в ночь совершения преступления, когда мы вроде как входили в квартиру Дельфоро в четыре тридцать утра.

— Правда? Так это что, получается, был он?

— Очень странно, но я не нашел ничего подобного в материалах, что ты мне давал. Не понимаю, как такое могло произойти.

— Да я, в общем-то, тоже не в курсе, Тони. Может, полицейский, который его допрашивал, решил, что это свидетельство не заслуживает доверия? Так тоже бывает.

— Гадес мне все рассказал. Асебес заявил вначале, что услышал, как в четыре тридцать утра кто-то открыл входную дверь, а потом звук шагов и мужские голоса, которые он идентифицировал как мой и Хуана. Он высунулся из привратницкой и вгляделся в полумрак подъезда, на лестнице было темно, вошедшие не включили свет, консьерж тоже не стал это делать. Он заявил, что увидел две мужские фигуры, которые вскоре свернули на лестничную площадку.

— Да, понятно. Но ведь это только предположения. От таких свидетельств нет никакого толку — я разбил бы их доводы в пять минут. Слушай, Тони, а пленки? Ты о них что-нибудь знаешь?

— Опять ты про эти чертовы кассеты? Матос… в логове Асебеса не было никаких пленок. По крайней мере я их там найти не сумел.

— Постой-ка. Ты входил в привратницкую? А ты знаешь, что…

— Да, я был внутри. Искал эти идиотские пленки.

Лола меня резко прервала:

— Коробочка с записями по размеру не больше сигаретной пачки. Это такие совсем маленькие кассеты, там же был диктофон Хуана, внешне похожий на авторучку. Но… как тебе удалось войти?

Я жестом попросил жену Дельфоро замолчать, чтобы она не мешала мне слушать, о чем говорит Матос, а он тем временем продолжал:

— Нужно еще раз проникнуть в привратницкую и обыскать ее сверху донизу. Теперь нам известно, что за информация хранится на этих кассетах. Хуан передал все Лоле по телефону.

— Я сказала Хуану, что Тони был в доме Сараголы, и Хуан страшно занервничал, — заявила Лола. — В общем он рассказал мне все: признался, что его диктофон был включен, когда они беседовали с Сараголой. Что тот причастен к смерти Лидии.

— Да? Ну, это еще нужно доказать. В любом случае мы просто обязаны перетрясти до основания всю привратницкую. Найти эти пленки сейчас наиважнейшая задача.

— Матос, помещение опечатано полицией. Тебя могут лишить адвокатской лицензии, и Хуана некому будет защищать. Слушай, нам надо поговорить, — теперь она обращалась ко мне, — это очень срочно. У тебя есть время?

— Сейчас?

— Да, прямо сейчас.

— Черт… Ну ладно, давай… Я надеюсь, это важно. Я страшно устал, мне ведь приходится очень рано подниматься. Почему бы тебе не сообщить мне все прямо здесь, не сходя с этого места, а? Завтра я чуть свет должен приниматься за работу. А вообще-то мне нужно присесть. Нога очень болит. Здесь есть одно заведение, что-то типа паба, называется «Орландо», на улице Больса. Они довольно поздно закрываются. Пойдем туда поболтаем, ладно?

— Только послушай! Вот здорово! Я всегда мечтала потусоваться с великим Тони Романо. — Лола очаровательно улыбнулась и взяла меня под руку. — Ну, так мы идем?

Когда-то кофейня «Орландо» считалась обыкновенной забегаловкой, где можно было относительно недорого поесть, но со временем разросшийся туристический бизнес превратил ее в дорогую закусочную. Кроме местоположения и близости к Пласа Майор, на ценах сильно сказывалось наличие напротив шикарного ресторана. В этот час «Орландо» обычно пустовал, в обоих маленьких полутемных залах практически не было посетителей. Лишь за самым дальним от нас столиком пристроилась парочка. Они сидели, сплетя руки, тесно прижавшись и периодически касаясь друг друга головами. В соседнем помещении шла игра в карты. Мягкая музыка лишь создавала приятный фон, что-то бразильское исполнялось вполголоса, так что иногда мы могли расслышать доносившиеся оттуда резкие выкрики картежников. Впрочем, к чести заведения надо сказать, что напитки там подавались отличные, столики содержались в образцовой чистоте, а обслуживающий персонал всегда был предупредителен к гостям. Но я слишком устал, чтобы оценить все это, да еще проклятая боль!