Прощай, мой ангел - [9]

И понял, что сам он в холодильник не полезет.

Мы пугаем их гораздо больше, чем они – нас, подумал я. Все в нас их пугает... И всеядность. И кровожадность. И неистребимая сексуальность, пронизывающая всю нашу культуру... И буйство воображения... И способность с невероятной легкостью, по-обезьяньи, перенимать все их технологические достижения... Пугает... и влечет одновременно... Мы для них – что-то вроде страшной детской сказки... запретный плод.

Я выложил фрукты на стол в кухне и проверил, не оставил ли я на виду что-нибудь этакое... В быту мы не слишком пересекаемся – официальные приемы не в счет, – и оно, пожалуй, к лучшему. Давно прошло то время, когда мажоры ходили в народ... Нелегко же им, бедным, приходилось.

В ванной шумела вода.

– Там полотенце в полосочку, – крикнул я ему, – оно чистое. Только сегодня повесил.

Себастиан осторожно выглянул из ванной.

– У вас все как у нас, – сказал он, – ну, почти все.

Я неуверенно хмыкнул.

– Кино, что ли не смотришь? Или там сериалы по телику?

– Ты про второй канал? – Он покачал головой. – Родитель не любит. Говорит, там одна сплошная пошлятина...

– Может, по-своему, он и прав.

Он нервно оглянулся, решил, что все в порядке, и неловко уместился за столом.

– Вот ты скажи, – обратился он ко мне, одновременно очищая банан, – ты ведь встроился в систему. Живешь в Верхнем Городе... Неужто ты всем доволен?

– Почему? – устало сказал я. – Найди мне идиота, который всем доволен...

– Но если ты понимаешь, что что-то не так... что надо менять...

– А ты, выходит, знаешь, как надо? – спросил я. – И меня, пожалуйста, не приплетай.

– А зачем в Нижний ходил?

– Попросили.

Ким теперь мне по гроб жизни... надо же, так подставить человека...

– Когда я был маленький, – оживленно разглагольствовал Себастиан, – мне казалось, что все так и надо... Люди на своем месте, мы, гранды, на своем. Но ведь это же не так, правда, Лесь?

– Не знаю, – устало сказал я, – это, знаешь ли, проходит... и с возрастом опять кажется, что так и надо. Шел бы ты лучше спать, малый. Тебе что-то нужно?

Я поймал себя на том, что обращаюсь к нему как к парню – почему-то мы всегда норовим приписать им мужской род... Может, потому, что у нас, у людей, власть всегда ассоциировалась с мужественностью? Они, кажется, и сами это ощущают – недаром же присваивают себе мужские имена.

– Нет, – сказал Себастиан, – ничего не надо... немножко неудобно будет, но ничего...

Он неловко поднялся, чуть не опрокинув табурет, и отправился в детскую. Я подождал, пока за ним не захлопнется дверь, и начал, наконец, копаться в холодильнике в поисках съестного. Вальки нет, и холодильник пустой, подумал я.

Валька была.

Она стояла в дверях, угрожающе уперев руки в бока.

Я не слышал, как она вошла. Небось, теща накрутила – она как-то умудрялась будить в Вальке худшие черты характера. Вот и сейчас: должно быть, ее и впрямь обуял один из этих ее приступов ревности, и она решила нагрянуть с полуночной инспекцией. Чтоб уж наверняка...

Я растерянно сказал:

– Привет.

– Привет, – холодно отозвалась она. – Ты, похоже, не один?

– Вовсе нет, – торопливо ответил я, – во всяком случае...

– Как же, – она мрачно усмехнулась, окинув меня презрительным взглядом, – так я и поверила...

Я уже понял, к чему все идет, и встал, чтобы преградить ей дорогу, но она развернулась на каблуках и решительным шагом направилась в спальню. И тут же наткнулась на Себастиана, который, высунув голову в коридор, с интересом наблюдал за развитием событий.

– Вот так-так! – брезгливо произнесла Валька.

– Погоди, – торопливо сказал я, – сейчас я тебе все...

Но она уже отодвинула меня и решительным шагом двинулась в комнату. На миг она замерла, потом обернулась ко мне – лицо ее перекосила гримаса отвращения.

– Значит, пока я там твоему сыну сопли утираю, ты вот что... – горло у нее перехватило, и оттого голос звучал устрашающе, – ах ты... мерзавец, подонок, извращенец поганый...

– Ты совсем не...

– С мажорами он балуется... Господи, уж лучше бы ты бабу привел...

– Но это...

Но она уже закусила удила.

– Мерзавец! – Она заплакала так, что плечи затряслись. – Ах, какой же ты мерзавец! Подонок...

– Валечка, но это же совсем не...

Тут вмешался этот идиот:

– Послушайте, я только хотел...

Тут Валька развернулась и изо всех сил вмазала мне по морде. Пока я очумело мотал головой, она развернулась и выскочила в коридор, я слышал, как простучали, сбегая по лестнице, каблучки. Оттолкнул неуверенно топтавшегося в прихожей Себастиана и выбежал наружу. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как мигнули сигнальные огни отъезжающей от подъезда машины. Какое-то время я еще бежал за ней, размахивая руками, потом развернулся и побрел обратно.

Себастиан все еще стоял в коридоре.

– Уехала? – сочувственно спросил он.

– А то... – устало ответил я.

– Лесь, – нерешительно сказал он, – мне очень жаль, я...

– Вон отсюда! – Я устало вздохнул и прикрыл глаза. – Демократ недорезанный...

* * *

Киму я позвонил рано утром – тот сразу взял трубку, видно, полночи провел на ногах. Неужто и впрямь из-за кота этого?

– Ну что? – спросил он торопливо.

– А пропади ты пропадом...

Он понял правильно.