Прощание с веком - [24]

1. Возбуждение не…, а… его чувства, давая ему возможность лучше воспринимать подробности.

(А) — притупляет… обостряет; (Б) — преодолевает… сковывает; (В) — замедляет… отвлекает; (Г) — возвышает… осложняет; (Д) — предвосхищает… убыстряет.

2. Философские системы никогда не разрабатываются… людьми, поскольку философия — это такой предмет, в котором зрелость МЫСЛИ приходит с опытом.

(А) — простыми; (Б) — практичными; (В) — неизвестными; (Г) — молодыми; (Д) — многосторонними.

3. Несмотря на… проводимых мероприятий, будь то экстренных или дальнего прицела, проблема бедности в стране не теряет своей остроты.

(А) — несовременность; (Б) — сложность; (В) — односторонность; (Г) — эфемерность; (Д) — обилие».

Заполненный бланк с ответами попадает в компьютерную оптико-сканирущую (читающую) машину, которая сравнивает его с бланком матрицы, содержащей правильные ответы. Из общего числа правильных ответов испытуемого вычитается 25 процентов (ведь правильно ответить можно и наугад, вероятность этого и пытаются учесть). Вносятся и другие коррективы. И машина выдает результат…

Вот так интеллект издевается над умом…

Примечание к главе.

Тогда, в веке двадцатом, я посмеялся над столь примитивными тестами и возрадовался за наше образование. Сейчас прихожу в смятение. Все идет к тому, чтобы нормальные, апробированные десятилетиями вступительные экзамены в вузы подменялись такими вот «аптитюд тестами», рассчитанными, мягко говоря, на дебилов. Мое смятение относится не только к «собеседованиям» с «коммерческими» абитуриентами и к вступительным экзаменам «одновременно в сто двадцать вузов», но и резкому — по крутой экспоненте — снижению требований к студентам и соответственно к уровню их знаний.

Помните, я писал, что в студенческой аудитории испытываю прилив сил, что отношусь к лекции, как к акту творчества. Так вот, все это осталось в прошлом веке. Где вы, горящие глаза, умные вопросы, стремление вникнуть в каждое слово, в каждую мысль преподавателя? Все чаще вместо вдохновения испытываю досаду и чувство вины, потому что это мы, умудренные опытом ХХ века, ответственны за «дебилизацию» и студентов, и самих преподавателей.

Недавно я отказался участвовать в заседании Совета по присуждению ученых степеней. Автореферат диссертации изобиловал перлами вроде (да простят меня неспециалисты!): «Экономический самовозбуждающийся автогенератор». Во-первых «несамовозбуждающихся автогенераторов» не бывает, а во-вторых, если есть «экономический» автогенератор, то почему не быть, скажем, «гастроэнтерологическому»?

Вас интересуют результаты защиты? 10: 0 в пользу диссертанта. И я уверен, что «Сциллы и Харибды» Высшей аттестационной комиссии диссертант пройдет с легкостью балерины, порхающей по сцене Большого театра.

Я еще напишу, с какими муками добывал кандидатскую и докторскую степени. А сейчас, куда ни плюнь, — попадешь даже не в доктора, — в академика. Сколько у нас развелось «самодеятельных» академий: транспорта, информатизации, телевидения, цирка… ну, подскажите, их ведь больше десятка наберется!

Да, мы должны иметь мужество признать, что все более утрачиваем позиции в науке и образовании, которые занимали в ушедшем столетии…

По телевидению часто выступает Михаил Задорнов. Он со вкусом и знанием дела издевается над «интеллектом» американцев. Мы давимся со смеху: вот, мол, какие они, и какие мы! Я тоже смеюсь, но в душе обливаюсь слезами. Если американцы таковы, какими их представляет Задорнов, то почему мы стремимся им подражать?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Предательство

Ай, ай, ай! В какую бездну мерзостей, гадостей, пакостей и гнусностей я попал, ступив ногой в деревянное это корыто!

Шарль де Костер (1827–1879)

Все мы в той или иной мере сталкивались с предательством. Вообще-то слово «предательство» имеет массу толкований. Помните пресловутую парткомовскую фразу: «Изменил жене — изменил Родине!». Согласитесь, что, действительно, супружеская измена сродни предательству. Но здесь речь пойдет о предательстве не на бытовом уровне…

Есть на свете множество тщательно охраняемых тайн.

Одну из них под страхом смерти оберегала КПСС.

Как ни странно, ее столь же ревностно оберегают и демократы.

А может, нет никакой тайны, одни лишь выдумки?

Поэтому в рассказе о ней не назову ни одного имени. Во-первых, я не был ни участником, ни очевидцем тех событий, а знаю о них лишь со слов девушки, которой, впрочем, безмерно доверяю. Во-вторых, сама эта девушка, сейчас, в ХХI веке, пожилая женщина, никогда не произносила их во всеуслышание и в любой момент может от них отказаться.

Поэтому расскажу только о том, чему невольно стал свидетелем.

В 1944 году мы с этой девушкой недолгое время дружили. Однажды вечером (ох, уж мне это пресловутое «однажды»!) я болтал с ней о всякой всячине в студенческом общежитии, где у нее, как у бывшей партизанки, была «персональная» комнатушка. Раздался стук в дверь. Вошел старший лейтенант. Не поздоровавшись, спросил (не меня, естественно):

— Ты знаешь, что мой брат не предатель?

— Да, — ответила девушка.

— Ты знаешь, кто на самом деле предатель?

— Да!

— Почему же, выступая по радио, ты не скажешь правду?