Прощание с первой любовью - [5]

Но с каждой горстью звук все глуше, все слабей.

Заросшею межой излюбленной своей,

Тесня ветвей ряды, трав разрывая путы,

Иду все вглубь и вглубь, иду. Бегут минуты.

Ведро все тяжелей. И дужка от ведра

Мне в локоть врезалась. В кустах слабей жара.

Малиновки вблизи ленивый свист негромок…

Из травяной глуши, из лиственных потемок,

Валежником густым настроенных берлог

Я выберусь на свет. Присяду на пенек.

Склонюсь к ведру. В лицо повеет тонким, влажным.

Дурманяще–лесным, щемяще–горьким, бражным.

ПРОЩАНИЕ С ПЕРВОЙ ЛЮБОВЬЮ

Боясь прикоснуться друг к другу,

Пройдем по безлюдному лугу.

Дыхание остановив,

Взойдем на высокий обрыв.

Вернемся туда, где расстались.

Там, в спутанных травах, остались

Воздушны, бесплотно–легки,

Стихающие шаги.

Неслышно, по следу, по следу —

К тропинке, к развилке, к рассвету.

К осинке с дрожащей листвой,

Туману над сонной водой.

Прошепчем «прощай», отойдем

Два первых шага, застыдимся

Назад оглянуться. Тайком

Оглянемся. Разом. Поймем

Друг друга, смутимся. Решимся

Вернуться. И сил не найдем.

* * *

Неслышный, ровный бег реки.

В густых ветвях окно.

Осинки, как огонь, легки.

Я тот, кем был давно.

Дрожит на солнце листьев тень.

Трепещет свет в тени.

Пройди нечаянно. Задень

Нечаянно. Толкни…

* * *

Заря. Рассвет. Шестнадцать лет.

Свой одинокий метя след,

Брожу, таинственно молчу.

Я ей понравиться хочу.

Она не смотрит на меня.

И я, застенчивость кляня,

Шумлю и глупо хохочу.

Я ей понравиться хочу.

Я речи страстные шепчу.

Я взгляды дикие мечу.

Я саркастически шучу.

Я ей понравиться хочу.

Идут года — бежит вода.

А ей шестнадцать лет всегда.

И до сих пор, как в те года,

Я ей понравиться хочу.

* * *

Трать, пока имеешь, трать

Время дорогое.

Тратить — это не терять,

А совсем другое.

Исчезают дня следы.

Тихо, чисто, пусто.

Шорох ветра. Свет звезды.

Хорошо и грустно.

* * *

Он поет, запрокинувши голову вверх. Он поет,

Крылья вниз уронив. Закатился. Не дышит.

Меж кустов и колодин по лесу охотник идет.

Но — поющий — смертельных шагов он не слышит.

Перестанет немного, затихнет на миг — и опять.

И пока он дрожит, исступлением огненным пышет,

Тот, с ружьем, успевает поближе к нему подбежать.

Но глухарь его бега не слышит.

Выждет хитрый охотник — и снова глухарь запоет.

Вскинет ствол вороненый и в белое небо пальнет.

Промахнется охотник, удар его мимо пройдет.

Но ружейного грома глухарь не услышит.

Помолчит, дико дернется, кверху глаза заведет.

И охотник прицелится снова и снова пальнет.

Прямо в сердце поющее меткий свинец попадет.

Но и этого тоже глухарь не услышит.

* * *

Мотор завыл. Метнулась вспять бетонка.

Отрыв. Вздыманье. Грудь тревогу бьет.

Кричит, трещит ушная перепонка.

Кровь каждой жилкой вопиет.

Их тянет вниз земли родная гладь.

Излучины, развилины, соцветья…

Не душу тяжко к небу подымать —

Цепляющиеся тысячелетья.

* * *

Снег осел, сугробы сникли…

Зеленеющим вихром

Из–под снега — куст брусники,

Лист в налете восковом.

Полусодранно торчащий

Клок бересты дребезжит.

На мышиный писк тончайший —

Нос к земле — лиса бежит.

Ровной строчкой, убегая,

След споткнулся на бегу.

Только ямка голубая

В талом, масленом снегу.

Пламень, стелющийся, длинный,

С мягким жаром снега слит.

За ликующей с вершины

Терпеливо рысь следит.

* * *

В туман предрассветный уставился князь.

Глаза его застит кручина.

Вершины еловые, в небо вонзясь,

Не дрогнут. Не дрогнет дружина.

В сырой, незаметно светлеющий мрак

Глядит он, как в темную воду.

Вдали, за туманом, невидимый враг.

Готовься, дружина, к походу!

За раны, за землю — лавиной стелясь!

За пленного Князева сына!

Но медлит, потупивши голову, князь…

Глаза его застит кручина.

Туманы редеют. На склоне горы

Леса обозначились зримо.

Смотрите — уже показались шатры.

Столбы восходящего дыма.

Не крикнул, не вздыбил коня, не взмахнул

Мечом в запотевшей ладони.

Тяжелой главою устало кивнул.

И грянули, топнули кони.

Пошли, потекли, распластались — на бой!

В лицо холодящие дали!

Как будто не он их повел за собой —

Его пред собою погнали.

И бился с дружиною храброю князь.

До ночи туманной — с рассвета.

И кровь на прохладную землю лилась.

И слава была. И победа.

Равнину широкую князь объезжал.

На поле широком, как сонный.

Раскинувшись, сын его милый лежал,

Копьем его острым пронзенный.

Что — мщения жажда? Что — яростный гнев

Пред тихою бездной печали?

Склонился. И на землю сел, ослабев.

Как ноги бессильными стали…

Ложился туман. И вздымался туман.

Неслись под копыта каменья.

Немало он видел кровавых полян.

И много расширил владенья.

Дубравы шумели. Пылали костры.

И молвилось слово согласья.

И пело копье. И гремели пиры

На славу. И не было счастья.

* * *

Не пристает репей, не колется осот.

Всем телом слышится свобода

От зноя едкого. Несет

Корой черемухи из огорода.

К лицу ласкается, шурша,

Чего–то теплого, сырого

Волна… Как ночи добрая душа,

Вздыхает в темноте корова.

* * *

Упорная пчела листает книгу луга.

Сменяя и тесня ребячливо друг друга,

Страницы легкие шуршат. Янтарный мед

С бесчисленных страниц прилежная возьмет.

Хмельного, знойного пройдет пора июля.

Морозная зима падет. В каморке улья,

В сонливой темноте прошедших дней черед

Польется медленно, потянется… Не мед

Притихшей вспомнится — цветов горящих вьюга,

Взывающий простор, и блеск, и шелест луга.

ЧЕРДАК

С землею смешанные стружки.