Прощание с первой любовью - [2]

Шрифт
Интервал

И остатки на землю плеснула.
Стала печь пироги — пригорели.
— Это что за напасть, в самом деле?
Все в огонь побросала их тут же.
— Если плохо, так пусть будет хуже!
Стал Митроха залазить в рубаху —
Затрещала рубаха. С размаху
Разорвать было думал — стара ведь.
Да раздумал. Решился оставить.
В пласт навоза всадил свои вилы.
Вилы хрустнули, стары и хилы.
Постоял, огляделся Митроха.
Что–то нонче все клеится плохо.
Затянул ремешок свой потуже.
Плохо, плохо, да не было б хуже.
На бугре, над речною излукой,
Жили–были старик со старухой.
Тихо–мирно. Без лишних хлопот.
К жизни был у них разный подход.

* * *

На зыбучей жидкой сини
Вдоль реки — куда ни кинь —
Только спины, спины, спины —
Рябь колышущихся спин.
Грузновато, хладнокровно,
Вок о бок, торцы в торцы,
Прут лоснящиеся бревна,
Крепкогрудые пловцы.
И, извечно молчаливы,
К самой речке подступив,
Наблюдают молча ивы
Этот массовый заплыв.
Вот, дыша смолой и силой,
Из воды идут, свежи,
Голенастые верзилы,
Коренастые кряжи.
В молодом древесном гуле
Я и сам гудящий лес.
Я хожу под стать Микуле
Средь разбуженных древес.
Подо мною берег стонет,
Искривленный, как дуга.
И по щиколотку тонет
В плотном береге нога.

* * *

Поля утихли, посветлели чащи.
Озерная похолодела гладь.
Ему труднее, чем другим, шуршащий,
Студеный воздух рассекать.
Глядит вперед. Какая сталь во взгляде!
Как два вздымаемых крыла,
Налево сзади и направо сзади,
Колеблясь, стая по ветру легла.

* * *

Солнца круг все ниже, ниже —
Скользом по болотной жиже,
По облупленному пню.
Тянутся былинки к свету.
Я давно бегу по следу.
Зверя быстрого гоню.
Взлобки, впадины, ложбины.
Вон он, за кустом рябины.
Оглянулся на меня.
Ногу тяжело волочит.
Смерть в лицо увидеть хочет
Он свою. Смерть — это я.
Частое стволов мельканье.
Прутьев гладких колыханье.
Влажный полумрак лесной.
Чье–то тяжкое дыханье
Слышу за своей спиной.

* * *

Беги, река моя, беги,
Верти, верти свои круги,
Минуй нечаянные кручи
И неожиданные мели.
В твоем прозрачно–ясном теле
Звезда небесная лежит.
Она не жжет тебя, не мучит.
Она нисколько не болит.

* * *

Далекая даль без предела.
Горячие ночи без сна.
«Мне мало бессонниц, — пропела. —
Мне жизнь безраздельно нужна».
Дороги высоки и круты.
Шагать. И всходить. И смелеть.
«Пожертвовал жизнь до минуты,
До капли. Пожертвуй мне смерть».
Могилу с землею сровняла
Трава. Пролетающих стай
Проносятся тени. «Мне мало
И смерти. Бессмертье отдай».

* * *

Вырастают, налетая,
Тают, пролетев,
Броды, Горная, Лесная.
Балка. Суходрев.
Как нечаянные всплески —
Яр, Торжок, Лога.
Полустанок Перелески,
Станция Тайга.
Теплый стан, Утес, Оленья…
Всех не перечесть.
Есть Надежда. Есть Терпенье.
Счастье тоже есть.

* * *

На берегу, у переката,
В узорчатой тени ракит,
Ведут беседу два солдата.
Солдат
Солдату
Говорит:
— Мы рядом шли. Мы вместе были.
В одну мы падали траву.
И из одной реки мы пили.
Но ты убит. А я живу.
Прости меня…
И глуховато
Из–под земли тяжелой: — Брат,
Ты рядом шел. И долг свой свято
Ты помнил. Ты не виноват.
Мы шли кровавыми путями.
Твой путь с моим навечно слит.
Огонь войны горел над нами.
Святой огонь любви горит.

* * *

Как по деревне танки шли!
Как клацали, как грохотали
Плывущие поверх земли
Зазубренные глыбы стали.
Они не шли во весь опор —
Им узкий коридор был тесен.
Но как могуч был их напор,
Как непреклонен, как железен.
Ровняя жесткие строи
В сгущающемся напряженье,
Шли не чужие, шли свои.
И не на битву — на ученье.
Избушки, сбившиеся в ряд
Пред медленным железным рядом,
Пугливо сжались. Дрогнул взгляд
Под медленным железным взглядом.
К земле прирос. Ну что же вы,
Как виноватые, стоите,
Поднять не смея головы?
Кричите же «ура», кричите!

НА ТОКУ

На току мешки с пшеницей.
Налитые крепыши.
Хочешь с ними повозиться —
Не спеши, ровней дыши.
Эй, вот ты — расправь–ка плечи.
Распрямись–ка в полный рост.
Ну хоть шаг ступи навстречу,
Или ты к земле прирос?
Всех — дородных, сбитых, грузных
Похватавши за бока,
Я скидаю в зыбкий кузов.
И плотней замкну борта.
Страдный день стряхну, как ношу.
В довершенье всех бросков
Тело собственное брошу,
Как мешок, поверх мешков.
Руки гулкие раскину
Вширь по кузову всему,
Будто ими всю машину
Крепко-крепко обниму.
Помни, тонкая ключица,
Помни, хрупкая спина,
Как увесиста пшеница.
И ядрена. И сильна.

* * *

Глубина и прозрачность в природе.
Вон, вдали, расстояньем не скрыт,
В опустевшем лесу на колоде
Человек, пригорюнясь, сидит.
Но кручина его не кручинна,
А неслышно легка и светла.
И летуча. Она беспричинна.
Неизвестно откуда пришла.
В ней и шелест, и дальняя сойка.
И летящая тонкая нить.
И печали в ней ровно настолько,
Чтобы счастью законченным быть.

* * *

…Едва ворота скрипнут, бабка
Уже кричит: «Маруська, Гапка,
Глядите–ка в окошко — там
Как будто кто заходит к нам».
В глазах всегда одна забота.
Чуть слышимый раздастся стук,
Всем телом встрепенется вдруг.
Она всегда ждала кого–то.
Ждала к утру. Ждала в обед.
Двенадцать лет. Пятнадцать лет.
Я помню, как–то поздно очень
В дверь постучал. Из темноты
В сгустившемся молчанье ночи
Раздался шепот: «Это ты…
Ванюша? Сын мой?» На мгновенье
Как током обожгло меня.
Я выкрикнул: «Нет, это я!»
Стыдясь передо мной волненья
Обманутого своего
И скрыть, замять спеша его,
Она по лестнице проворно
Стучит и кашляет притворно:
«Лешак вас носит допоздна.

Рекомендуем почитать
На склоне пологой тьмы

Дорогой читатель, это моя пятая книга. Написана она в Болгарии, куда мне пришлось уехать из России в силу разных причин. Две книги — вторую и третью — Вы найдёте в московских библиотеках: это «Холсты» и «Амбивалентность», песни и творческие вечера при желании можно послушать на Ютюбе. Что сказать о себе? Наверное, сделать это лучше моих произведений в ограниченном количеством знаков пространстве довольно сложно. Буду счастлива, если эти стихи и песни придутся кому-то впору.Наталья Тимофеева.


Из фронтовой лирики

В сборник «Из фронтовой лирики» вошли лучшие стихи русских советских поэтов-фронтовиков, отразившие героический подъем советского народа в годы Великой Отечественной войны.


Я продолжаю влюбляться в тебя…

Андрей Дементьев – самый читаемый и любимый поэт многих поколений! Каждая книга автора – событие в поэтической жизни России. На его стихи написаны десятки песен, его цитируют, переводят на другие языки. Секрет его поэзии – в невероятной искренности, теплоте, верности общечеловеческим ценностям.«Я продолжаю влюбляться в тебя…» – новый поэтический сборник, в каждой строчке которого чувствуется биение горячего сердца поэта и человека.


Избранная лирика

Стихи молодой поэтессы Светланы Кузнецовой вызывают душевное волнение, и невольно начинаешь повторять запавшие в память строки. В чем же секрет обаяния лирических раздумий их автора? В той доверительности, с какою она делится своей признательностью к родной сибирской природе, к людям, радостями и горестями молодой любви? В неутоленной ли нежности ко всему живому, какая разлита в этих строках? В певучести ли русской речи, так ласкающей слух? В акварельной ли прозрачности самих образов, как будто сотканных из любви и света, доносящих аромат, краски, звуки жизни, образов, почти осязаемых и в то же время растворяющихся в общем настроении? Вероятно, и в том, и в другом, и в третьем.


Четыре стороны небес

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лирика. Т. 1: Стихотворения, 1824-1873

От редакцииЭто издание является первым полным собранием стихотворений Тютчева академического типа. В то же время оно рассчитано не только на специалистов, но и на широкий круг читателей, что определило некоторые особенности его композиции.Стихотворные тексты разбиты в данном издании на два раздела.Первый раздел (1824-1873) включает всю основную оригинальную лирику Тютчева, т. е. ту часть его наследия, которая является драгоценным достоянием русской и мировой лирики. Сюда же отнесены избранные переводы, могущие по своим художественным достоинствам быть поставленными вровень с подлинниками и в наибольшей степени несущие на себе отпечаток творческой индивидуальности поэта.