Прощание с детством - [114]

Она боится… Она боится! Только подумать. Всю свою жизнь она только и делала, что забавлялась со страхом, играла с огнем, посмеиваясь над испугом в глазах других людей, наблюдавших за ней со стороны. Теперь — она боялась, отчаянно, панически, безрассудно. Боялась будущего. Боялась того, что ждет ее за поворотом.

Саша неуверенно взял ее за руку, ее обжег холод его пальцев. Захотелось выть и плакать. Все было предельно понятно, но он все-таки сказал.

— Рита… понимаешь, мы должны расстаться.

Она не стала спрашивать почему, просто стояла и молчала, кусая губы, чтобы не зареветь, как какая-то пятиклашка. Если бы не оглушающей силы боль, разлившая в каждый уголок тела и разума, она бы посмеялась. Ее королевское высочество посмели бросить. Ее! Слишком глупо, чтобы быть правдой. Но, тем не менее… Ее бросали. Не из-за женщины или мужчины, а из-за нелепых принципов. Идиот. Чертов идиот. Ведь он считает сейчас, что их любовь причиняет боль его ненаглядному Мишеньке и давно уже морально-мертвым родителям. Приходила ли в его светлую голову мысль, что им уже давным-давно наплевать на него? Думал ли он о том, что он тоже имеет маленькое право на счастье, на любовь, на свою жизнь, а не на вечное служение интересов других людей?

— Ну… — Рита сделала глубокий вдох и как могла спокойно сказала, — как знаешь.

Саша ждал какого-то другого ответа, но не подал и виду, только отпустил ее ладонь. Его взгляд стал осмысленным, внимательным и они неотрывно смотрели друг на друга, разговаривая на каком-то другом, бессловесном и незаметном языке, известном только им двоим. Риту душило негодование: как может быть так, что они, созданные друг для друга, понимающие даже не с полу слова, без слов вообще, должны быть порознь. Разве так может быть? Может?… Но тут же Рита ощутила странное равнодушие, странное умиротворение: если они так легко общаются без слов, значит, между ними все равно ничего не будет, никакой преграды. То, что они расстанутся — только на первый взгляд. На самом деле они всегда будут вместе.

Рита долго смотрела ему в след, не в силах совладать с собой. Даже закурить она не могла, так парализовало ее произошедшее.

— Так мы не будем оглашать

Рыданьями разлуки час,

Чтоб наших чувств не осквернять,

Их выставляя напоказ,

— прошептала она строки, крутившиеся в голове непослушными, ватными, как после наркоза губами.

А потом она побежала домой, в пустую квартиру с задернутыми шторами, где она не появлялась уже очень давно, схватила с полки в ванной маленькие острые маникюрные ножницы и отчаянно вонзила себе в запястье. Железо достаточно глубоко вошло в плоть, но не задело голубоватых линий вен. Рита взвыла, вытащила ножницы и стала вонзать свое оружие снова и снова, пока рукава блузки не стали бордовыми от крови, брызгавшей во все стороны. Остановиться ее заставил внезапный звонок в дверь. Риту охватил ужас: вдруг это вернулся Саша и сейчас он увидит ее за этим безумным занятием, с истерзанными запястьями. Но на пороге стояла Оля. От нее сильно разило запахом перегара. Без труда можно было догадаться, что она сильно пьяна.

Одноклассница ввалилась в квартиру, не спрашивая разрешения Риты и повисла у нее на шее.

— Ритуля, ты не занята?! — промурлыкала она подруге на ухо, зарываясь лицом в волосы, — уделишь мне минутку?

— Чего тебе надо? — поинтересовалась равнодушно Рита.

— Хочу выпить с тобой… — прохрипела Оля, а потом сделала то, за что Рите захотелось ее просто уничтожить. Она взяла ее изуродованную руку, задрала рукав и, осмотрев его, недовольно покачала головой. Она хотела что-то сказать, но не успела. Рита вырвалась и спрятала руку за спину.

— А тебе не хватит ли? — спросила Рита. Оля покачала головой и достала из сумки бутылку дешевой паленой водки, демонстративно потрясла ей перед лицом королевы. Рите очень хотелось выпроводить ее прочь пинками, чтобы не видеть ее оплывшего уже и без того пьяного лица, не чувствовать этот отвратительный запах, но вместо этого она вдруг пришла к мысли, что такой расклад ее вполне себе устраивает. Напиться, выплакаться, прокричаться и выплеснуть все это, накопившееся внутри нее. Оля тоже, судя по всему, этого хотела.

— Ты, значит, рассталась с Колеченковым? — спросила она после третьей рюмки. Рита грустно кивнула и поймала себя на том, что хотя ей и хотелось все высказать, она не желала говорить о нем. Особенно с ней.

— Рассталась, — буркнула она.

— Надоел? — усмехнулась Оля, ее синие холодные глаза светились отчаянным яростным светом. Толи ей просто было интересно, толи она хотела поиздеваться, как шакал подразнить чужое горе, вонзая острые зубы в и без того уже разлагающуюся плоть.

— Пошла ты, — прорычала Рита, но подумав выдала, — это тебя не касается.

— Как знаешь, подруга, — пожала плечами Оля и налила себе и ей еще водки. Девушка пошарила по карманам в поисках сигарет, но их у нее не оказалось, она потерянно посмотрела на Риту, но та тоже покачала головой.

— Слушай, ты скажи вот что, — заплетающимся языком начала Оля, облизывая пересохшие растрескавшиеся и искусанные губы, — как он в постели? Стоило ли это всех твоих мучений? — сколько же ехидства, сколько злости было в этих словах. Никогда прежде фрейлина бы не позволила себе так обращаться со своей королевой. Осмелела что-то! Пора бы ее проучить…