Прощание с ангелами - [130]
«Ты спрашиваешь, счастлив ли я здесь и не испытываю ли желания вернуться. Я и сам не знаю, что меня здесь удерживает. Правда одета во множество оболочек».
Компромиссного решения не существовало, только либо — либо. Либо здесь, либо там.
Герберт вылез из машины. Было уже девять. Он захлопнул дверцу и, постучав по стеклу, сказал шоферу:
— Завтра можешь не заезжать за мной. Выспись как следует.
По просьбе Герберта они остановились перед зданием окружного совета.
— На ночь глядя, товарищ Марула?
— Мне надо еще кое-что доделать.
Швейцар дал ему ключи от кабинета.
У Герберта не было никаких определенных планов. Он просто хотел посидеть у себя в кабинете, без звонков, без вопросов секретарши, без посетителей. Зажег он только настольную лампу. За четыре года, проработанные здесь в качестве заместителя председателя, он не проболел ни единого дня. Все казалось, что без него не справятся. А теперь ему бросают в лицо:
«Ты не будешь выбран на окружную конференцию… Найдется кто-нибудь, кто справится лучше, чем ты».
Все более чем закономерно.
«Дело решают не прошлые заслуги, товарищ Марула, а польза, которую ты можешь принести сейчас. Счастье всего общества служит предпосылкой счастья отдельного человека».
Возразить тут нечего, по крайней мере объективно. Но одно дело, когда ты говоришь это сам, другое — когда это говорят тебе. Время еще есть. Не завтра же ему дадут пинка. Впрочем, так бы, пожалуй, лучше, чем изо дня в день терзаться неуверенностью.
«Вы уже слышали новость? Марулу-то не выбрали на конференцию».
«Здорово, значит, и до него добрались. А почему, собственно?»
«Ну, я этого давно ждал».
Ничего особенного. Один уходит, другой приходит. Жизнь не стоит на месте.
Глубокая усталость, та, что помогла ему в машине обрести душевное равновесие и даже временное спокойствие, прошла, и чем дольше он сидел в привычной обстановке кабинета, тем больше она уступала место гневу, и гнев обратился на одного человека, на председателя.
Герберт был твердо уверен, и эту уверенность не поколебали бы никакие уговоры, что именно Альбрехт (тут он употребил выражение, которого обычно избегал, ибо оно, по его словам, прикрывало идеологическую диверсию) «копает под него».
За несколько минут, проведенных в одиночестве кабинета, у Герберта окончательно сдали нервы. Любая прошлая стычка с председателем, даже самая ничтожная, представлялась ему теперь значительной вехой на пути к тому дню, когда Альбрехт уже официально предложил не выдвигать его на окружную конференцию. Герберт начисто утратил способность трезво оценивать свои поступки и рассматривал все происходящее сквозь призму своей обиды. На последнем заседании совета от проекта, им разработанного, не оставили камня на камне.
«Ты предварительно обсуждал свой проект на коллегии?»
«Нет».
«Я же тебе поручил».
«Мне отпустили так мало времени, что я просто не успел ничего обсудить».
«Отговорку придумать нетрудно».
«Я ведь уже предлагал как-то разграничить сферы влияния. Не может один человек тащить на себе сразу культуру, народное образование и здравоохранение. Это, наконец, противоречит нашей установке на специализацию».
«К делу не относится».
«Очень даже относится».
«Товарищ Марула, заседание совета веду покамест я, а не ты. И мы установили, что твой проект нельзя принять за рабочую основу. Ты нам рассказываешь, что́ вы собираетесь делать, а когда мы спрашиваем, как именно, ты не можешь ответить. Каждому проекту должен предшествовать глубокий, всесторонний анализ. У нас нет времени решать задачки. Все детали должны быть загодя разработаны соответствующим отделом. Я предлагаю снять с повестки дня дискуссию по вопросам политехнического обучения в нашем округе и поручить товарищу Маруле подготовить конкретно обоснованный проект. Срок — две недели».
Да, председатель явно плетет против него интриги. И то, что он лишь случайно, от Лизевица, узнал о предстоящих переменах, укрепляло подозрения. Его охватило неодолимое желание позвонить председателю и без обиняков выложить все, что он, Герберт, о нем думает.
Герберт снял трубку и набрал номер прямой связи. Он не вполне сознавал, зачем это делает и о чем будет говорить. Лишь услышав голос Альбрехта: «Я слушаю», он опомнился, словно проснувшись от тяжкого сна, и с удивлением поглядел на трубку в своей руке. Странное чувство им овладело. Герберт не мог бы его назвать по имени. Оно было какое-то загадочное, не поддающееся определению, вызванное, быть может, полутемной комнатой и тишиной во всем здании.
Он положил трубку на стол, так и не открыв рта, встал, зажег свет у себя в кабинете, у секретарши в приемной. Всюду зажег свет. Потом открыл окно, чтобы слышать голоса с улицы. Его пугали тишина и темнота.
«А вы уже слышали? Марулу-то не выдвинули».
Было время, он не хотел стать даже директором сельской школы. Не хотел, а станет.
«Подскажи мне другое решение, Герберт».
«Не знаю, Фокс. Лучше уж ты подскажи мне».
Трубка все еще лежала на столе. Герберт взял ее и положил на аппарат. Но позвонить кому-нибудь хотелось мучительно, мучительней, чем прежде. Будь его воля, он бы всю ночь проговорил по телефону. Он позвонил Томасу. Мысль о брате несколько успокоила и умиротворила его. Он решил еще раз сказать Томасу:
Сборникъ разсказовъ на старославянскомъ языкѣ съ многоплановой сюжетной линіей и суммой жанра хронооперы (путешествія во времени), былички (деревенская мистика) и альтернативной исторіи Совѣтскаго Союза. Межполовая романтика присутствуетъ.
Признанная королева мира моды — главный редактор журнала «Глянец» и симпатичная дама за сорок Имоджин Тейт возвращается на работу после долгой болезни. Но ее престол занят, а прославленный журнал превратился в приложение к сайту, которым заправляет юная Ева Мортон — бывшая помощница Имоджин, а ныне амбициозная выпускница Гарварда. Самоуверенная, тщеславная и жесткая, она превращает редакцию в конвейер по производству «контента». В этом мире для Имоджин, кажется, нет места, но «седовласка» сдаваться без борьбы не намерена! Стильный и ироничный роман, написанный профессионалами мира моды и журналистики, завоевал признание во многих странах.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.