Прощание кремлевского диггера - [2]
– Назад! Всем назад, бля! Закрыть двери!!!
Я только успела заметить, что и весь коридор снаружи, точно так же как и мой глазок, загажен какой-то мелкой белой говенной крошкой, и воздух весь как в молочном тумане, в котором кружится белая пыль. В коридоре прямо перед моей дверью кто-то пробежал. Разглядеть кто – через глазок было невозможно: только какая-то смутная движущаяся фигура справа от двери. Человек-невидимка закричал (видимо, в рацию, или в телефон):
– Срочно вызывайте опергруппу!
И тут до меня дошло, что речь идет не о газе.
Первой, кому я позвонила, была моя подруга Маша Слоним.
– Машк, ты будешь смеяться, но у меня под дверью только что что-то ебнуло с дикой силой. Я думала, это газ. Но там кто-то бегает по коридору и кричит, чтобы вызывали опергруппу. Меня не выпускают из квартиры.
– Ну, Ленка, это тебе, похоже, твою посылочку из Америки принесли… – с мрачным юмором процедила Маша. Речь шла о странном звонке мне на мобильный за пять дней до взрыва: позвонил какой-то мужчина, представился «службой доставки аэропорта „Шереметьево“ (о существовании такой службы я ни до, ни после никогда не слышала) и попросил продиктовать ему мой домашний адрес.
– На ваше имя пришла посылка, но тут написан только ваш мобильный телефон, а бирка с адресом оторвалась…
– А от кого посылка? – спросила я, сразу заподозрив что-то неладное.
– От какой-то американской фирмы… Тут название отправителя тоже оборвано.
Я сразу поняла, что это какое-то вранье: просто потому, что любой коммерческой фирме доставки, у которой вот так «случайно» все оборвано, заказчики конкретно «пообрывали» бы все на свете. Кроме того, в любой службе доставки всегда существуют накладные. Я потребовала от собеседника, чтобы он дал мне телефон этой загадочной службы доставки. Он сказал: «Сейчас, сейчас», но на этом телефонный разговор вдруг тоже почему-то оборвался. Свидетельницей этого странного телефонного разговора стала Маша – мы ехали к ней на дачу. У Маши тоже возникло какое-то нехорошее предчувствие:
– Ленка, запиши на всякий случай номер телефона, с которого он звонил. У тебя он определился на мобиле?
Как у двух настоящих маститых журналисток, у нас, конечно же, не оказалось с собой ни записной книжки, ни чистого листочка, и я оторвала маленький клочок бумажки от Машкиного расписания лекций, которые она в тот момент читала для региональных журналистов в школе «Интерньюз» в ДомЖуре. Номер звонившего, который у меня высветился на мобиле, выглядел странно: он начинался на 824… Ни я, ни Маша не знали района Москвы, где телефоны начинались бы с таких цифр. На сотовый телефон он тоже не был похож – ни одна известная нам московская мобильная компания не имеет таких номеров. Прошло часа два. Мы уже сидели у Маши и мирно ужинали. День заканчивался, но никакая «служба доставки» мне так больше и не перезвонила. Мне стало слегка не по себе. Чтобы как-то разрядить обстановку, я пошутила:
– Одно успокаивает, Машка: раз они выведывают у меня мой адрес, значит, в этом городе еще остался хотя бы кто-то, кто хочет сделать мне гадость, но у кого нет моего адреса… Но спустя пять дней оказалось, что, если кому-то очень хочется сделать тебе гадость, твой адрес все равно найдут.
Забыла рассказать милую деталь: не поверите – в доме, где я, живу, на первом этаже находится отделение милиции. А моя квартира на втором этаже. Поэтому человек, чей призрак я через полминуты после взрыва увидела в глазок бегающим под моей дверью, оказался милиционером. Маша продиктовала мне телефон Московской службы спасения и попросила срочно сообщить им о взрыве. Я так и сделала. А спустя еще несколько минут под моей дверью был уже целый консилиум. Кто-то громко обсуждал силу взрыва и направление взрывной волны:
– Вот видишь, взрывная волна шла вот так…
Как именно она шла (то есть как ее показывал этот человек) для меня оставалось за кадром. Потому что дверной глазок у меня хотя и «рыбий глаз», с круговым обзором, но все равно это ж вам не перископ на подводной лодке. К тому же еще и загаженный крошками от взрыва. Поэтому все происходящее мне приходилось слушать через дверь, как радиоспектакль.
Мой телефон разрывался. Вернее, не один телефон, а оба: и мобильный, и домашний. Весть о взрыве разнеслась по городу моментально: просто потому, что смертельно перепугавшиеся за меня мои близкие друзья – в основном журналисты. Первой информацию о взрыве вышла в эфир радиостанция «Эхо Москвы». И после этого вся информационная Москва взорвалась. Как потом признавались мне все коллеги, они уже давно, сразу с момента выхода в свет моей книги ждали чего-то подобного и всерьез опасались за мою жизнь. Но я, наивная, все еще продолжала из последних сил надеяться, что все происходящее – это какой-то бред, что сейчас дым рассеется и выяснится, что взорвался какой-нибудь невинный соседский баллон с газом, и умоляла корреспондентов, звонивших мне за комментариями, не торопиться с трактовками:
– Подождите минутку, не комментируйте пока ничего! Не разводите панику, пожалуйста, чтобы потом не выглядеть идиотами! Может, это какое то недоразумение! Я сейчас еще раз попробую выйти в коридор и спросить, что произошло, – кричала я в трубку. Но моя очередная вылазка в коридор закончилась быстро и безрезультатно. Я приоткрыла дверь на узенькую щелку и прямо под ней увидела тихого человека, который сидел на корточках и аккуратно собирал пинцетом с пола мелкие осколки и какой-то светлый порошок и раскладывал все это в крошечные целлофановые пакетики. Я тихо, чтобы не привлекать внимания стоящих рядом милиционеров, спросила его:
Я проработала кремлевским обозревателем четыре года и практически каждый день близко общалась с людьми, принимающими главные для страны решения. Я лично знакома со всеми ведущими российскими политиками – по крайней мере с теми из них, кто кажется (или казался) мне хоть сколько-нибудь интересным. Небезызвестные деятели, которых Путин после прихода к власти отрезал от властной пуповины, в редкие секунды откровений признаются, что страдают жесточайшей ломкой – крайней формой наркотического голодания. Но есть и другие стадии этой ломки: пламенные реформаторы, производившие во времена Ельцина впечатление сильных, самостоятельных личностей, теперь отрекаются от собственных принципов ради новой дозы наркотика – чтобы любой ценой присосаться к капельнице новой властной вертикали.
Роман-Фуга. Роман-бегство. Рим, Венеция, Лазурный Берег Франции, Москва, Тель-Авив — это лишь в спешке перебираемые ноты лада. Ее знаменитый любовник ревнив до такой степени, что установил прослушку в ее квартиру. Но узнает ли он правду, своровав внешнюю «реальность»? Есть нечто, что поможет ей спастись бегством быстрее, чем частный джет-сет. В ее украденной рукописи — вся история бархатной революции 1988—1991-го. Аресты, обыски, подпольное движение сопротивления, протестные уличные акции, жестоко разгоняемые милицией, любовь, отчаянный поиск Бога.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
Автобиографическое издание «С гитарой по жизни» повествует об одном из тех, кого сейчас называют «детьми войны». Им пришлось жить как раз в то время, о котором кто-то сказал: «Не дай Бог жить в эпоху перемен». Людям этого поколения судьба послала и отечественную войну, и «окончательно построенный социализм», а затем его крушение вместе со страной, которая вела к «светлому будущему». Несмотря на все испытания, автор сохранил любовь к музыке и свое страстное увлечение классической гитарой.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Сборник воспоминаний детей с Поволжья, курсантов-рабочих и красноармейцев, переживших голод 1921–1922 годов.
В книге академика В. А. Казначеева, проработавшего четверть века бок о бок с М. С. Горбачёвым, анализируются причины и последствия разложения ряда руководителей нашей страны.
Известный журналист, фигурант многих политических скандалов и человек готовый пострадать за свою активную гражданскую позицию. Ему нечего скрывать и он готов рассказать правду о том, что происходит в нашей стране на самом деле, чьи интересы обслуживают чиновники. На чьей стороне выступают суды, и кому на самом деле служит полиция.Сегодня, когда на смену политтехнологиям все чаще приходят дубинки наемных головорезов, немногие журналисты готовы в открытую исполнять свой профессиональны долг — говорить правду.
Многие ли знают, что ведущим «Взгляда» был (в одном из выпусков) легендарный КВН-человек Александр Масляков? Что с подачи Ивана Демидова в нашем языке появилось слово «ток-шоу» вместо «толк-шоу»?Книга основана на воспоминаниях Евгения Додолева о создании и крушении самого рейтингового проекта отечественного телевидения – передачи «Взгляд». Двадцать лет спустя после закрытия Кремлем этой программы автор встречался с тем, кто стоял у истоков «Взгляда».Автор – самый скандальный журналист эпохи перестройки, имевший прямое отношение к «Взгляду».
К семидесятилетию легендарного писателя и политика, журналист, участник команды "Взгляда", Евгений Додолев представляет опыт политической биографии Лимонова. Эдуард Лимонов - писатель с мировым именем и, одновременно, самый скандальный и принципиальный оппозиционер России, прямо и открыто отстаивающий свои убеждения уже третий десяток лет. Евгений Додолев - ведущий программы "Взгляд", один из основателей холдинга "Совершенно секретно" и автор термина - "четвертая власть", по праву считается одним из лучших журналистов страны.