Прощальный сезон - [2]

Кирилл панически замер. К Виктору Ивановичу заходили редко. Если вспоминать точнее, то никто не заходил... Пару раз на памяти - за подписью в поддержку каких-то жуликов из ДЭЗа... И сейчас он отправился к двери, озабоченно приговаривая: это кто... кто бы мог быть?.. Кирилл, хотя формально посетители квартирного хозяина его не касались, выскочил в коридор, опасаясь оказаться адресатом, но облегченно выдохнул, услышав из приоткрытой двери веселый и довольный женский смех.

- Папка, милый! - вдохновенно воскликнула невидимая женщина. - Не ждал? Ааа!..

Раздался громкий чмок поцелуя, Виктор Иванович отпрянул, и в коридоре возникла, оживленно блестя глазами, худая женщина лет сорока с тортом в руках. Заметила Кирилла и неуместно, не по возрасту, воскликнула:

- Ой!

- Здравствуйте, - сказал Кирилл негромко и покивал головой, неловко отводя глаза от ее пристального взгляда. Мимолетом он успел заметить неряшливую стрижку под горшок, растрепанные волосы со значительной примесью седины и дорогие, невпопад нацепленные вещи: шоколадную юбку, серую с розовыми разводами трикотажную майку и ярко-красную кофту. Красными были и лакированные босоножки.

- Он похож на Васю! - заявила женщина ликующим голосом. - Я и подумала, что Вася.

- Пойдем, - Виктор Иванович, пододвигая ей тапки, потянул ее за руку. - Это мой квартирант... Помнишь, я тебе рассказывал...

- Ей-богу, прямо Вася! - продолжала женщина. Она наконец отвернулась от Кирилла, которого коробило от ее беспокойных глаз, и обратилась к Виктору Ивановичу. - Знаешь, там ваши юные разбойники петарды пускают! Они попадут кому-нибудь в окно! В суп! Ты представляешь? Я бы их всех поймала, - она лучезарно улыбнулась, - и передушила...

- В окно, может, и не попадут... - отвечал Виктор Иванович. - А собаки пугаются. У Евгении Никифоровны собачка под Новый Год чуть не сдохла с перепугу... натура нежная... вся в хозяйку...

Кирилл вернулся к Пушкину и к дразнящей бессмысленной улыбке оранжевого Итальянского Полдня, в которой не было ни сочувствия, ни понимания, но громкий голос женщины, с отзвуком металлик, доносился на одной неприятной ноте, отдававшей мелким механическим дребезжанием.

- Евгения Никифоровна противная старуха, - заявляла она, нервно смеясь. - Я помню, как мама рассказывала, что ее после банкета с защиты диссертации выволакивали из такси два мужика! Смертельно пьяную! За руки, за ноги! А она хохотала на весь двор! А муж ждал ее у подъезда!.. А теперь она разводит противных собачек!... шаурма на четырех лапах... фу!

- Знаешь, - рассудительно сказал Виктор Иванович. - Защитив кандидатскую диссертацию, можно напиться. И похохотать на весь двор. Кандидату физико-математических наук вполне простительно.

- Господи, кому нужна ее диссертация! - говорила женщина, перекрикивая гудение чайника. - Что ей с диссертации! Ну что? Пустое место! Гложет сухари. Не съела бы свою мерзкую собачку, - женщина засмеялась.

Что ответил Виктор Иванович, Кирилл не расслышал, так как закрыл дверь. О существовании у Виктора Ивановича географически близкой дочери он не подозревал. Тот не упоминал о ней ни разу... Кирилл вспомнил, что и фотографий детских он не замечал - случайно попавшие на глаза, были поблекшие от времени танкисты с кубиками в петлицах, женщины с правильными овалами лиц и сильными мускулистыми руками, в поплиновых платьях, покойная жена с нежными глазами, как сквозь мутную воду запечатленная на снимке. Глядя на ползущую по стеклу каплю, он раздумывал, как повторить выход к телефону, когда поблизости игриво позвали:

-- Васяаа...

Почему-то догадавшись, что зовут его, Кирилл выглянул за дверь.

-- Куда ж ты, Вася, спрятался? - протянула гостья. - Пошли чай пить.

Примирившись с произвольным наименованием (хорошее имя, не страшно) Кирилл последовал за ней. Чай не помешал бы, еще там, помнится, торт был... Виктор Иванович с каменным выражением, не выражая эмоций, резал тощее "Полено". На Кирилла он не смотрел вовсе - будто его не было.

- Лариса Викторовна, - уронил он себе под нос, вспомнив о необходимом этикете. - Дочь моя... Это Кирилл.

-- Нет, он вылитый Вася, - сказала Лариса Викторовна утвердительно, усаживая Кирилла на табурет с разнодлинными ножками. - Вот ты, Вася, скажи. Ты б огорчился, если всех собак разом передушили?

-- Наверное, - сказал Кирилл. - Тогда бы крысы появились. Так и бывает.

-- Он начитался газет, - объявила Лариса Викторовна, перебирая воздух пальцами. - Эти долбанные защитники природы жужжат... им за это деньги платят... ведешься на сопли про несчастных тварей? - она погрозила пальцем. - У нас такой мерзкий климат, что всякой гадости переводу не дождешься: то крысы, то тараканы... змеюки какие-нибудь. В Арабских Эмиратах собак нету. И никого нету. Никто в песках жить не может, одни верблюды. А человек живет. Нефтью питается...

-- Я Никите звонил, - сообщил Виктор Иванович, не обращая внимания на изысканный дамский треп. Судя по важности тона, слова означали существенное. - Недели две назад... Не интересуешься, как у них?

Лариса Викторовна артистически развела руками.

-- Ай, пап. Что отрезано, то отрезано. Лучше не напоминай... у меня забот хватает, - в подтверждение тезиса она порылась в сумке, достала из косметички таблетку и уронила, разжав пальцы, рядом с чашкой. - Лучше бы это... - она подмигнула Кириллу. - Бутылочку достал.