Прорыв начать на рассвете - [60]
Радовский представил себе такую жуткую аллегорию: он со своим взводом, нет, пожалуй, не только со взводом, но и с солдатами и офицерами всей боевой группы, стоит в очереди к тому колесу; каждый из них вместо винтовки и автомата держит в руке котелок с какой-то мутной водой, простой солдатский котелок, у кого тот котелок русский, у кого немецкий, но это неважно, вместимость у них примерно одинаковая. И вот передние из колонны уже льют содержимое на плахи-лопасти. Скоро и их черёд. Передние выливают свою смутную воду и тут же куда-то исчезают вместе со своими котелками. И тут Радовского, ведущего своих людей к колесу и его плахам-лопастям, вдруг озаряют сразу несколько догадок: первая – в котелках никакая не жидкость, а кровь, кровь – братняя, сестринская, родная кровь; а исчезают все впереди потому, что их котелки опустошены, они не нужны уже больше ни жрецам, стоящим над колесом, над послушной колонной и следящим, чтобы все котелки были опустошены до дна, до последней капли, ни самому колесу…
Он взболтнул ложкой в своём котелке, посмотрел на жидкое багровое варево, сверху окрашенное отблеском костра, и поставил котелок в снег. Достал сухарь, начал откусывать и жевать хрупкие душистые кусочки. И снова память вырвала из прошлого одну, казалось, забытую страничку пережитого: их офицерская рота шестые сутки сдерживает наступление красногвардейской конницы; уже на исходе патроны, в обозе скопилось много раненых, раненые стонут так, что их стон, издали похожий на жуткий предсмертный вой, достигает окопов; и вот им из станицы казачки, добрые женщины, принесли несколько узлов сухарей, и они, последние офицеры, оставшиеся в окопах, поделили их и, растягивая удовольствие, жуют всухомятку, ожидая очередной атаки красных. Радовскому тогда досталось три сухаря. Он их разделил на три дня. В день – по сухарю. Он умел приказывать себе. И умел владеть своим организмом, своими желаниями даже в самых трудных обстоятельствах. А для того, чтобы остановить себя уже на краю, он всегда имел при себе револьвер с тремя патронами. Почему с тремя? Ведь для него хватило бы и одного. Вполне. Всё равно стрелять придётся один раз. Но три – любимое число Радовского…
– Что, Старшина, похлёбочка не по вкусу? – услышал он совсем рядом голос Лесника и, привыкший всё мгновенно оценивать, чтобы столь же быстро принять решение, почувствовал в словах разведчика то ли насмешку, то ли грубоватое солдатские сочувствие.
Ни в том, ни в другом он не нуждался. Ни того, ни другого не любил. И в иных обстоятельствах непременно одёрнул бы Колесникова, чтобы знал своё место и попусту языком не трепал. Но не теперь. Он поднял голову: все четверо его разведчиков, пожалуй, самые лучшие, кого он успел подобрать в свою боевую группу и неплохо подготовить за эти недели, смотрели на него. Вернее, буквально смотрели только двое. Лесник и Монтёр. Влас и Подольский стояли под ёлкой, торопливо таскали ложками жидкое, неухватистое варево, но и они боковым зрением не упускали того, что происходило у костра. Радовский с годами воспитал в себе тот сложный то ли нерв, то ли орган, который помогал ему почти безошибочно и довольно быстро разглядеть, понять в человеке то, чего не давали односложные анкетные данные и досье, но что в личном общении становилось очевидным, выпуклым, почти осязаемым, и что помогало точно определить человека: кто он, на что способен, что думает в данную минуту и как поступит в следующую. Поведение и характеры некоторых людей его раздражали, но он знал, что профессиональный разведчик не должен быть ни сержантом, ни фельдфебелем, обязанным всех и вся подчинить одному – уставу. Разведчик не должен быть покладистым. Но особенности его характера, наклонностей, привычек компенсируются результатами его работы. Воспитание личного состава – не стезя разведчика. Каждого человека, в том числе и подчинённого, он должен воспринимать таким, каков тот есть в самых сильных своих проявлениях, чтобы именно их, эти сильные стороны характера сотрудника, его навыки и умения, использовать для достижения наилучшего результата того дела, ради которого все они, и он, Радовский, и его подчинённые, сбиты в боевую группу.
Эти четверо, которых он отобрал накануне для выполнения самой трудной части задания, в свою очередь, делились на две категории.
Лесник и Монтёр – хладнокровные, бесстрашные, достаточно циничные, чтобы в изменившихся обстоятельствах, ради сохранения жизни, перейти на другую сторону и не мучить себя химерой совести. Неоднократно замечены в мародёрстве среди местного населения. Лесник – отличный стрелок. Именно он во время неудачной операции по перехвату партизанского обоза подстрелил пулемётчика и ещё одного партизана. Сдался в плен во время разведки, ещё зимой, когда их разведгруппу с канистрами послали через линию фронта поджигать ближайшую деревню. Любитель хорошо поесть и сладко поспать у какой-нибудь не особо разборчивой солдатки. За жратву отдаст последнюю рубаху, а не только что сапоги. Всегда голоден. Вот и теперь, заметил Радовский, жадным взглядом ласкает его котелок. Но он его не получит. Пусть привыкает довольствоваться тем, что получают все остальные.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
Маленькие невыдуманные рассказы о бойцах Ленинградского фронта, написанные и опубликованные в 1943 году в блокадном городе.
В книге, состоящей из 12 очерков, в популярной форме излагается жизненный путь крупнейших советских военачальников, командовавших фронтами на заключительном этапе Великой Отечественной войны, а также главкомов ВВС и ВМФ. Авторы показывают их полководческое мастерство, превосходство советского военного искусства над стратегией и тактикой фашистских армий. Книга предназначена для старшеклассников и посвящена 70-летию Советских Вооруженных Сил.
В этом очерке рассказывается о командире легендарного бронепоезда, защищавшего вместе с другими частями 3-й армии Урал от белогвардейцев, — Иване Деменеве. Рабочий парень со станции Усольской, он получил революционное воспитание в среде петроградского пролетариата, а затем, вернувшись в родные края, стал одним из организаторов рабочих добровольческих отрядов, которые явились костяком 3-й армии. Героическим подвигом прославил себя экипаж бронепоезда. Очерк написан на основании немногих сохранившихся документов и, главным образом, на основании воспоминаний участников событий: А.
"Эта книга — про Аркадия Петровича на войне. А называется она так — «Партизанской тропой Гайдара» — потому, что шел я по его следам. Шел, как бывший мальчишка, шел, как бывший тимуровец, шел по отзвукам полузабытых легенд, чтобы знать, как все было на самом деле. Мне довелось побывать в Лепляве и Озерище, Хоцках и Калеберде, Гельмязеве и Калениках, на Германовом хуторе и хуторе Малинивщина. Названия этих сел можно отыскать только на очень подробной карте, но они будут часто встречаться в книге. Довелось мне летать и ездить в Канев и Киев, Золотоношу и Черкассы, Гайсин и Львов, в Ленинград и в далекий Уяр Красноярского края. И это были тоже тропы Гайдара, потому что я искал и находил боевых его товарищей и еще потому, что след остается не только на земле,—он остается в памяти, он остается в сердце.
Созданный на территории оккупированной Сербии Русский охранный корпус Вермахта до сих пор остается малоизученной страницей истории Второй мировой войны на Балканском театре. Несмотря на то, что он являлся уникальным прецедентом создания властями Германии обособленного формирования из русских эмигрантов, российские и зарубежные историки уделяют крайне мало внимания данной теме. Книга Андрея Самцевича является первым отечественным исследованием, рассматривающим данный вопрос. В ней, на основе ранее неизвестных документов, подробно рассмотрены обстоятельства развертывания и комплектования формирования на различных этапах его истории, ведения им боевых действий против повстанцев и регулярных вооруженных сил противников Германии на территории Сербии и Хорватии и проведения его военнослужащими многочисленных карательных акций в отношении местного населения.
Повесть «Лётчица, или Открытие молчавшей легенды» о том, как в 1944 г. в сумятице немецкого отступления встретились советская летчица Люба и немецкий ефрейтор «рыжий увалень» Бенно Хельригель. Щемящая, пронзительная история военной встречи продолжается спустя почти тридцать лет в Москве, куда Бенно приезжает на похороны Любы.