Прорыв начать на рассвете - [5]
– Слушаю!
– Иванок, – спросил Турчин, – а ты, случайно, не видел, лыжи у них были?
– Лыжи? Да не было лыж. Они ж на машинах приехали. А как по-немецки – лыжи?
– Лыжи по-немецки – ди шиер.
– Ди шиер? Это слово они повторили несколько раз. Это я точно помню!
– Значит, есть у них и лыжи. Давай, Иванок, дуй назад. Всё на словах передай старшине.
Ночью, как и ожидалось, немецкая лыжная разведка показалась на окраине Прудков, одновременно двумя группами, которые сперва выехали по расходящимся направлениям, на северо-запад и на юго-восток, а потом, пройдя по полю с полкилометра, повернули на юго-запад, в сторону Красного леса, и двинулись вдоль дороги, ведущей на вырубки. Видимо, маршрут они знали хорошо. Или их кто-то вёл.
Одеты они были в белые маскировочные куртки. Двигались быстро, почти бесшумно. И первый пост сняли так же бесшумно и быстро. Действовали ножами. Должно быть, пулемётный расчёт спал. Двинулись дальше. Но Губан, дежуривший вместе с Иванком на центральном посту у валунов, ещё издали заслышал приближение лыжников. Когда те подошли шагов на двадцать, он крикнул:
– Стой! Пароль!
В ответ полетела граната, но упала она правее, и взрыв не причинил вреда никому из расчёта. Губан открыл огонь. Трофейный МГ-34 пополам разрезал ночь и поле перед окопом. Каждая пятый патрон в ленте был заряжен трассирующей пулей. И Губан точно удерживал трассер на уровне середины корпуса, а потом, когда лыжники залегли, пытаясь организовать ответный огонь, он опустил очередь ниже и бороздил по головам залёгших до тех пор, пока там не прекратились стоны и движения.
На выстрелы прибежал старшина Нелюбин. Вскоре все собрались возле саней. Быстро, не мешкая, побросали в сани оружие, коробки с пулемётными лентами, которые Губан успел собрать в поле. Туда же сунул два автомата ППШ и сумку со сменными дисками.
– Гони! Гони! – закричал старшина на ездового, когда тот с перепугу запутался в вожжах и повалился кулем в передок.
– А где ж остальные? – погодя сообразил ездовой.
– На них вторая группа вышла. Погибли они. – И старшина Нелюбин, проглотив комок, подумал вслух: – Или в плен взяты. Просмотрели, разгильдяи…
Отъехали метров на сто. Остановились. Прислушались.
– Всё тихо, старшина, – сказал Губан. – Может, и не было второй группы? Может, одна всего была? Мы её и уделали.
– Тихо. Всем – слушать. Я других видел. Копошились возле наших ребят. Я не спал, мне не снилось. – И вдруг, пощупав вокруг себя в соломе, спохватился: – А мешок где? Где сало?
– Забыли, – охнул ездовой. – Около сосны и забыли. В снегу. Братцы, это я виноват!
– Поворачивай назад!
– Ты что, старшина? К чёрту в пасть? Побьют же!
– Поворачивай, говорю! Мальчонка жизнью рисковал, а мы…
Ездовой развернул коня.
– Так, слушай боевой приказ… – старшина взял один из автоматов. – Иванок, ты соскочишь с саней возле вон того дерева и займёшь позицию за ним. Ты, Губан, остаёшься на санях. Если встретимся с немцами, соскакивай вниз и прикрывай нас.
Сани звонко скользили по утоптанной дороге. Конь швырялся клоками пара, косил по сторонам беспокойным глазом. Иванок скатился с саней легко, как упавшая соломина, ненароком зацепившаяся за ивовую ветку. Перекатился за придорожный пень, замер. Впереди, под сосной никого не было. Сани подскочили к сосне. Ездовой начал разворачивать коня на вытоптанном кругу. И тут из-за снежного вала застучали сразу несколько автоматов. Ездовой охнул и откинулся на спину. Старшина бросил в сани мешок, выхватил из рук ездового, который хрипел и пытался перевернуться набок, конец верёвочных вожжей, с силой оттолкнул сани в сторону, чтобы конь мог свободнее развернуться и не поломал оглобли, и уже на ходу запрыгнул в сани. Трассёр пулемёта Губана хлестал по окрестным деревьям и кустам, по снежному гребню обочь дороги, по дороге и наконец упёрся в снежный вал, срезал его гребень, за которым занимали позицию автоматчики. На повороте сани занесло. И в это время очередь проскоблила рядом по прутьям кошевы. На старшину сверху кто-то навалился. Он хотел было сбросить с себя чужую тяжесть, но тут же сообразил, что это Иванок молча и мягко, как рысь, прыгнул к ним в сани.
– И-ё-окт-ты… Пош-шёл! Пош-шёл! – гнал старшина коня, боясь оглянуться назад.
Вскоре он заметил, что конь захромал и стал подбрасывать заднюю левую ногу.
– Тр-р… Коня, кажись, задело. Ногой поддаёт.
Он спрыгнул и кинулся к коню. Пуля задела лодыжку, сорвала клок шкуры. Рана кровоточила. Старшина погладил коня:
– Ранило тебя, милок мой. Ну, потерпи. Идти надо. Пошли, милок, пошли.
Конь прошёл ещё несколько шагов и опять остановился. Оглянулся на старшину, потянулся к нему верхней губой, жалобно заржал.
– Помогу я тебе, милок. Вот дойдём до места…
В кошеве лежал убитый Седнев. Он уже не мучился, не просил помощи и не обязывал живых заботиться о нём. А коня было жалко.
Губан возился с пулемётом, закладывал новую ленту и всё никак не мог справиться с приёмником. Матерился и беспокойно поглядывал за поворот, откуда вот-вот могли появиться те странные автоматчики с ППШ. Иванок стоял на коленях и напряжённо всматривался туда же, за поворот.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
Роман известного английского писателя Питера Устинова «Побежденный», действие которого разворачивается в терзаемой войной Европе, прослеживает карьеру молодого офицера гитлеровской армии. С присущими ему юмором, проницательностью и сочувствием Питер Устинов описывает все трагедии и ошибки самой страшной войны в истории человечества, погубившей целое поколение и сломавшей судьбы последующих.Содержание:Побежденный (роман),Место в тени (рассказ),Чуточку сочувствия (рассказ).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Суровая осень 1941 года... В ту пору распрощались с детством четырнадцатилетние мальчишки и надели черные шинели ремесленников. За станками в цехах оборонных заводов точили мальчишки мины и снаряды, собирали гранаты. Они мечтали о воинских подвигах, не подозревая, что их работа — тоже подвиг. В самые трудные для Родины дни не согнулись хрупкие плечи мальчишек и девчонок.
В 3-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли первые две книги трилогии «Песнь над водами». Роман «Пламя на болотах» рассказывает о жизни украинских крестьян Полесья в панской Польше в период между двумя мировыми войнами. Роман «Звезды в озере», начинающийся картинами развала польского государства в сентябре 1939 года, продолжает рассказ о судьбах о судьбах героев первого произведения трилогии.Содержание:Песнь над водами - Часть I. Пламя на болотах (роман). - Часть II. Звезды в озере (роман).
Книга генерал-лейтенанта в отставке Бориса Тарасова поражает своей глубокой достоверностью. В 1941–1942 годах девятилетним ребенком он пережил блокаду Ленинграда. Во многом благодаря ему выжили его маленькие братья и беременная мать. Блокада глазами ребенка – наиболее проникновенные, трогающие за сердце страницы книги. Любовь к Родине, упорный труд, стойкость, мужество, взаимовыручка – вот что помогло выстоять ленинградцам в нечеловеческих условиях.В то же время автором, как профессиональным военным, сделан анализ событий, военных операций, что придает книге особенную глубину.2-е издание.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.