Пророк - [50]

— Вряд ли бы что-то изменилось. Ты — это ты, ум, характер, дар, а родословная — пустое. Демонам неважно, чей ты сын, оружию неважно, держал ли ты до этого соху или щипал служанок в замке. Забудь о прошлом, и другие не вспомнят. Выпей!

Збидень вручил ему кружку с брагой. Микаш сдувал с неё пену. Отпустить — легко сказать, только думать «мы», когда говорят о братьях-Сумеречниках, не получалось.

— Здесь были другие простолюдины?

— Все когда-то ими были: жрецами и охотниками, что черпали силу с обратной стороны луны. Только дар имел значение, только доблесть на поле боя, ладный клинок и мастерство мечника. Знатностью родов исключительно обычные люди кичились, те, кто не видел истины, не слышал зова предназначения, не врезался в орду тварей, не кромсал их до последней капли крови. Мы заразились завистью к их богатству и гонору, она же нас и убивает, как неизлечимая болезнь.

Микаш усмехнулся. Знакомые речи. У них намного больше общего, чем показалось вначале.

— Скажите, дядька Збидень, а были ли другие, кроме меня и вас?

Старик смотрел на него строго из-под хмурых бровей, огненные блики вперемежку с тенями от углей в жаровне делали его лицо чуждым и жестоким.

— Ты хорошо читаешь в сердцах, — усмехнулся он, взяв себя руки. — Отпусти же ты, а? Разве легче станет, узнай ты, что такие появляются время от времени, сражаются так отчаянно, как ни один из высокородных не смог бы, вспыхивают, как сухие щепки и также быстро оборачиваются в прах. И никто не убивается от горя, не грозит местью на их погребении. Единицы до моих лет доживают. Боишься теперь? Жалеешь, что выспрашивал?

— Нет! — резко ответил Микаш. — Простите. Можно откланяться?

Не дожидаясь ответа, он ушёл, и больше Збидень к себе не звал.

Пропало ощущение, что он занимает чужое место. Своё место, всё то же, во славу маршала и его командиров, в защиту безусых мальчишек, которые пока ещё ничего не умеют. Его единственный след — тот, который он оставит в их жизнях.

У кого-то получалось сносно, у кого-то лучше, чем ожидалось, у кого-то успехи оставляли желать лучшего. У добродушного задиры Келмана не получалось вовсе. Ловкости в теле ни на медьку, реакция слишком медленная, интуиции — никакой. Сколько бы Микаш с ним ни мучился, тот так и не смог ни попасть стрелой в мишень с двадцати саженей, ни толком выполнить ни одного финта.

Они уже подъезжали к местам первых стычек. Время утекало сквозь пальцы.

— Через неделю бой, — бросил Збидень, наблюдая, как Микаш гоняет своих подопечных перед утренним построением. — Они готовы?

Микаш обернулся на раскрасневшиеся, напряжённые от упражнений лица Зябликов. По-хорошему половину надо домой отправлять.

Обычно первый бой стоит нескольких лет тренировок, и всё же…

Микаш приблизился к Келману, который сражался с соломенным чучелом. Ударил так неудачно, что едва не получил по голове, когда чучело начало падать.

— Послушай, — обратился к нему Микаш. — Ты же оборотень, воспользуйся хоть звериными повадками!

— Я не оборотень, а звероуст, — Келман поднял чучело с земли и водрузил обратно на палку.

— Это очень слабый дар. Кто тебя посвящал? — Так резко выговаривать не стоило, но ведь бой с демонами — не шутки.

— Мой высокий лорд, кто же ещё? Его обязали снарядить рыцарей для армии маршала Комри. Желающих было не так много, а я попросился сам. Моей семье грозила долговая яма. Из-за войны вся работа стоит, земли не приносят дохода, — он отвернулся, пряча кипящее от стыда лицо, и сменил тему: — А тебя кто посвящал?

— Маршал Комри.

— И ты ещё будешь говорить, что не высокородный! — Келман повернулся и восхищённо заглянул ему в глаза.

— Я простолюдин. — Надело! Пускай знают правду. — Никто, кроме него, меня не брал.

— Хватит заливать! — обиделся Келман. — Не хочешь говорить правду — хотя бы не лги. Дай мне шанс. Я буду стараться лучше. Я смогу. Мне нельзя обратно. Пожалуйста! Ради нашей дружбы.

От мольбы во взгляде становилось гадко и решимость таяла как дым.

— Они готовы? — Збидень подошёл сзади, голос взвился. Видно, не простил командир того разговора, а из-за пренебрежения разъярился ещё больше. Теперь со свету сживёт, как пить дать.

— Нет, — ответил Микаш. — Половину разорвут в первой же стычке. Нужно отправлять всех домой.

Келман поджал губы и вперил взгляд в землю.

— Настолько расщедриться мы не сможем, но парочку самых малахольных выгнать — запросто. Начнём с этого? — злорадно щурясь, Збидень кивком указал на Келмана.

Тот покраснел до корней волос, плюнул в сторону Микаша и зашагал прочь. Збидень ухмыльнулся и тоже ушёл собирать всех на построение.

Угрозы он не исполнил — все остались. Микаш гонял их, не оставляя ни мгновения покоя. Заставлял повторять, пока неуклюжие тела не поймут, как себя вести, чтобы выжить. Стискивал зубы, показывал ещё и ещё, пока хоть что-то не начало получаться.

Келман быстро остыл. Микаш работал с ним больше, чем с остальными. Во время боя не спустит с него глаз, а там будь что будет.

Зима смилостивилась на тепло, но тревожное ожидание ненастья горчило чертополохом.

Марш остановили у вытоптанной пустоши с растрескавшейся почвой. Враг ютился за пригорками на другой стороне.