Пропавшая экспедиция - [58]

Двигатель умолк, и наступила тишина, нарушаемая лишь звуками остывающего мотора, пением птиц, да завыванием ветра в подкосах и расчалках крыла. Мы разгружали самолет, устанавливали палатки, оборудуя лагерь, который станет базовым для экспедиции, уходящей на поиски упавшего на дно ущелья «юнкерса». В лагере мы оставили пятерых воинов и Рудольфа, вооружив его одним из автоматов, найденных нами на немецком полевом аэродроме. Второй автомат мы взяли с собой. Хотя мы и не рассчитывали на столкновение с кочевниками, в ущелье они, по словам свангов, никогда не спускались, оружие все же взяли. Кто знает, с чем нам придется столкнуться на этой таинственной земле.

Вытянувшись цепочкой, мы двинулись по узкой горной тропе, которая извиваясь тянулась вверх, к перевалу, то и дело теряясь среди скал и лесов, покрывших склоны гор. Впереди шел наш проводник, Ждан, за ним следовал доктор Архангельский, далее Жан Поль, Николай Иванович и я, замыкал строй Валера Матвеев, неся на плече, поблескивающий на солнце вороненой сталью, немецкий автомат. В рюкзаках мы несли продукты питания, спальные мешки да альпинистское снаряжение, которое может нам понадобиться при спуске в ущелье. Под клапаном моего рюкзака и рюкзака Жан Поля были палатки, а под рюкзаком Николая Ивановича мелодичным звуком, как обещание сытного ужина у вечернего костра, позвякивал котелок.

Мы шли по серпантину, и с каждым поворотом все меньше и меньше становился наш Ан-2 на зеленой траве, и палатка, в которой оставшиеся члены экспедиции будут ждать нашего возвращения. Вскоре мы зашли за скалы, и уже не могли видеть ни самолета, ни палатки, ни людей, оставшихся внизу.

Нам предстояло подняться на перевал, седло которого уже виднелось вдали, затем спуститься немного вниз, к горному озеру, где придется заночевать. На следующий день мы поднимемся на другой перевал, за которым и находится ущелье. Первый день пути прошел спокойно, мы шли, наслаждаясь красотой пейзажа, который возникал перед нами, каждый раз поражая новизной, на следующем повороте серпантина. Тропа была устлана хвоей и шишками сосен, окружавших нас со всех сторон. Цепляясь корнями за расщелины скал, они тянули к небу свои ветви, принимая иногда причудливые, волнующие воображение формы. Одна сосна, растущая над самым обрывом, напоминала самолет, раскинув свои ветви — крылья, он летел куда-то вдаль, накреняясь в развороте. Мы шли, и с каждым шагом менялась проекция распластанных над миром ветвей, создавая иллюзию полета.

На перевале стало прохладно. Легкий, теплый ветерок, который ласкал наши щеки в долине, превратился в резкий, холодный порывистый, обжигающий лица ветер. Он нес низкие, серые облака, над самыми нашими головами. Облака цеплялись за скалы, рвались в клочья, и израненные, истекающие дождями уползали за перевал. Мы стояли и смотрели на догорающий день, на то, как угасало небо в лучах заходящего солнца, переливаясь синими, зелеными и золотистыми тонами далеких перистых облаков.

Нужно спешить, надо успеть спуститься к озеру до темноты, которая так быстро наступает в горах. Лишь только упадет за перевал дневное светило, как сомкнутся тени гор над чашей долины, укутывая ее покрывалом, расшитым звездами.

Когда мы спустились с перевала, сумерки уже охватили долину, и первые звезды появились на угасающем небе. Мы разбили палатку у самого озера, ветер стих, и дым костра, разведенного нашим проводником, Жданом, поднимался вертикально вверх, растворяясь в сумерках наступающей ночи. Нехитрый ужин: миска каши, пахнущая дымом костра, да напиток из мяты — то немногое, что нужно путнику после долгого дневного перехода.

— Скажи, Ждан, — спросил профессор Архангельский, — а где то капище, о котором говорил Актар?

— Вон там, — показал рукой Ждан в сторону вершины, поднимающейся над хребтом, который нам еще предстояло преодолеть.

— Ты покажешь нам дорогу туда?

— Могу показать. Это капище эльмов, они никого не пускают, можно подойти и посмотреть, но войти туда нельзя.

— Мы хотим посмотреть, ты проведешь нас?

— Проведу, если выйдем с восходом солнца, то к полудню будем на вершине горы.

— Скажи, а почему эльмы не пускают людей в свое капище, как ты думаешь?

— Не знаю, этого никто не знает. Не пускают и все. Это их земли, люди не могут здесь охотиться, ловить рыбу в реках и озерах, косить траву на лугах и сеять, строить жилища. И в капище свое людей они не пускают. Нельзя людям знать то, что знают эльмы.

— А кто-нибудь из людей видел эльмов?

— Нет, никто никогда не видел. Как их увидишь? Ведь это духи.

— А откуда люди знают, что эльмы существуют? Что это их земли?

— А вот, знают, и все. Откуда? Всегда так было, так жили наши деды и прадеды по соседству с эльмами, так и мы живем.

— Наши предки тоже жили по соседству с богами, духами, они общались с домовыми, лешими, водяными и прочими духами лесов и полей. Но кто такие эльмы? Почему о них не принято упоминать, почему о них нельзя говорить чужим? Это боги?

— Нет, они не боги, — ответил Ждан, —они живут на своей земле, но они не люди и не боги — они духи.

Поняв, что от Ждана больше ничего не добьешься, мы стали готовиться к ночлегу. Забравшись в палатку, и закутавшись в спальный мешок, я попытался уснуть. Ныли ноги, натруженные дневным переходом, ломило плечи от лямок рюкзака, но сон не шел.