Пропавшая экспедиция - [32]

— Что же здесь написано, Николай Иванович?

— Аз Боги Веде, — прочел он.

— Что это значит?

— Я ведаю богов! Вот, что это значит! Это Веды, ребята, Веды! Существуют индейские и славяно-арийские веды, иранские веды, под названием Авеста. Но все они записаны со слов древних мудрецов, единого первоисточника не существует, точнее не существовало! Думаю, это и есть первоисточник! Вы даже не представляете, что мы с вами нашли!

Освобождение

Через два дня погода улучшилась, в разрывах облаков показалось голубое небо, циклон, висящий над горами, смещался к югу и распадался, унося за собой рваные клочья облаков. Вертолет вернулся в Южногорск, и готов был вылететь нам на помощь, но потом оказалось, что это был Ми-8, а он не может поднять на внешней подвеске шестнадцатитонный бульдозер, а тяжелый транспортный вертолет Ми-26, был занят на строительстве газопровода.

— Ну, вот, — сказал я, — всегда у нас что-то не так, и погода установилась, и вертолет вернулся, да не тот. Теперь остается или ждать, пока освободится Ми-26, или пока снег сам растает.

— Не ворчи, — сказал Николай Иванович, — не оставят нас здесь до весны зимовать, что-то придумают.

Николай Иванович оказался прав, в тот же день Ми-26, не заходя в аэропорт, взял бульдозер на внешнюю подвеску, и прямо со строительной площадки направился к нам. Командир вертолета связался с нами на подходе, и сообщил, что прибудет через двадцать минут.

Я взглянул на небо — у самой вершины горы появилось легкое белое облачко, оно росло, превращаясь в тяжелую серую массу, которая ползла в нашу сторону. «Только бы он успел сесть, — подумал я, — опять портится погода».

Мы с нетерпением вглядывались в небо, стараясь разглядеть силуэт машины или хотя бы точку на фоне горы, и вдруг Саша крикнул: «Летит! Летит!» Где-то вдалеке слышался тихий звук винта, потом он стих, видимо гора затенила звук, потом появился с новой силой.

Но вертолета мы не увидели, серое, грязное облако, оставшееся от уходящего циклона, повисло над самой площадкой.

— Вот, черт! — вырвалось у меня, — Только этого нам не хватало!

Я понимал, что вертолет не сможет сесть в таких условиях, и кружить над площадкой в ожидании погоды ему тоже не имеет смысла, облако еще не скоро покинет нас, и он вынужден будет уйти. Николай Иванович запретил командиру вертолета посадку, и рекомендовал возвращаться в аэропорт. Я понимал, что это единственно правильное решение, но разозлился на него: «Чего он лезет! Пусть пилот сам решение принимает!».

Но вертолетчик так просто сдаваться не хотел:

— Работайте постоянно на передачу, я выйду на вас по радиокомпасу, какая высота нижней кромки над площадкой?

— Не больше пятидесяти метров, — ответил Николай Иванович, на глаз прикинув высоту облачности.

— Нормально, сядем, — сказал командир вертолета.

— А какой минимум у вертолета? — спросил я Николай Ивановича.

— Сто пятьдесят при визуальном заходе, и шестьдесят при посадке по приборам.

— Так как же он сядет, да еще с грузом на внешней подвеске?

— Раз сказал, значит сядет.

— Заходим с запада, от вершины Кемаль-Бурун, я ее вижу над облаками, если увидите нас раньше, чем мы землю, корректируйте заход визуально.

Мы вглядывались до боли в глазах в серую муть облаков, в направлении, которое указал нам командир вертолета. И вдруг мы увидели, нет, не вертолет, прямо на нас под самой кромкой облаков летел бульдозер, вертолет еще скрывали облака, и Николай Иванович крикнул в микрофон:

— Вижу вас, вижу! Командир, возьми левее, ты слишком близко к скале! Левее! Левее!

— Понял, понял, спасибо.

Трактор на мгновение завис, потом продолжал снижение, смещаясь влево и уходя от скалы. Вскоре мы увидели и сам вертолет.

— Посадочные знаки вижу, сажусь, все нормально!

Пилот аккуратно опустил на землю бульдозер, со звоном упал отцепленный трос, и вертолет, освободившись от груза, приземлился. Когда умолкли двигатели и остановились винты, из вертолета вышли спасатели.

— Привет ребята! Давно загораете? О, сколько навалило снега! Хватит работы!

Покурив, они направились к трактору, на ходу обсуждая план борьбы со стихией, преградившей нам путь в небо, запершей нас на этой маленькой площадке среди гор. Мерный гул голосов, неторопливые действия людей, безусловно знающих свое дело, внушали спокойствие и уверенность в том, что эта неодолимая снежная стена будет, наконец, убрана с нашего пути, и старый, верный Ан-2 продолжит свой путь к тайнам исчезнувших цивилизаций.

Вскоре мы увидели и экипаж вертолета. В неторопливой, уверенной походке командира ощущалось что-то знакомое: движения, жесты, лицо. И тут я узнал его — это был Коля Клименко, тот, с которым мы расстались в клинике доктора Вагнера.

— Коля, ты? Не может быть! — воскликнул я, кидаясь ему навстречу.

— Серега! Вот это да! Вот уж никогда не мог подумать, что именно здесь, в горах встречу тебя! Глазам своим не верю! Ты, и на кукурузнике! Невероятно! Ни хрена себе!!

Мы обнялись. Тискали друг друга в объятиях, хлопали по плечам, словно проверяя, не снится ли нам эта встреча, неужели это все наяву!? Уж никогда не думали, что снова доведется свидеться.

— Ты как сюда попал? — Спросил я Николая.