Пропащий - [26]

Как столетний старик, кряхтя и опираясь рукой о камень, Данила поднимается с земли. Делает шаг, другой … нечто цепляется за ногу мертвой хваткой. От усталости Данила соображал плохо, поэтому просто дергает посильнее, однако в ответ дернуло так, что пах простреливает острой болью. Утомление как рукой снимает. Данила оглядывается, руки сами срывают ружье с плеча. Камень оживает! Распускаются кривые лапы, покрытое твердой броней тело приподнимается, появляются многочисленные глаза. Раздается чуть слышное шипение, размыкаются челюсти. Огромный, как уличная бочка с квасом, паук смотрит на человека двумя десятками вылупастых глаз, лапы подрагивают от нетерпения броситься на вкусную добычу, на торчащих из пасти клыках закипает — пена? Нет, это яд, ведь пауки не жрут сразу, они травят ядом и ждут, когда добыча разложится, станет мягкой и пахучей…

— Хрен ты угадал, уродина! — сквозь зубы произносит Данила.

Негромкие, похожие на хлопки выстрелы звучат один за другим, ампулы с сжиженным газом пробивают лобовую броню и … и все! Куски хитина разлетаются во все стороны, как глиняные черепки, но вместо кровавых дыр, которые ожидал увидеть Данила, появляется второй слой брони. Правда, несколько ампул попали в глаза, образовались громадные дыры, истекающие бурой жижей, но на общее состояние паука это не повлияло. Он попятился, передние лапы судорожно «схватили» воздух, из пасти брызнула ядовитая слюна. Обойма с ампулами опустела, последний выстрел хлопнул горестно и одиноко. Паук не получил серьезных повреждений, но раны все-таки были серьезны, так что решимости броситься на жертву сломя голову поубавилось. Данила понял, что ждать нечего, надо добить тварь, пока она не пришла в себя.

Ружье летит на землю, в руках появляется телескопическое копье. Несколько энергичных встряхиваний приводят оружие в боевое состояние, острие вытягивается, выдвигается оперение, длина копья увеличивается до двух метров. Данила бросается на паука, намереваясь пробить насквозь через пасть. Идея хорошая, обязательно получилось бы, однако ноги разъезжаются на скользкой траве и Данила позорно шлепается задом. Ему остается только выставить копье перед собой в слабенькой надежде, что паук совсем уж дурак и прыгнет сам.

Паук не был дураком. Пару раз приседает, словно разминаясь перед забегом на короткую дистанцию, а потом неожиданно легко прыгает на беспомощную жертву, на лету отбивая копье лапой. Данила в ужасе пытается увернуться от ядовитых клыков, которые буквально вонзились ему в грудь. Спасает хитиновый доспех! Клыки не смогли пробить панцирь, давно копившийся яд буквально залил Данилу, он едва успел мотнуть головой и зажмурить глаза. Вонючая жижа, похожая на жиденькую манную кашу, потекла на землю. Данила выхватил нож, намереваясь воткнуть лезвие в щель между головой и туловищем, но ее не оказалось. Туловище и было головой! Данила просто ткнул ножом наугад, толчок отозвался болью в руке, тело скользнуло вниз по склону. Паучиный яд оказался отличной смазкой! Данила проскользнул между лап, заросшее короткими волосками пузо оказалось прямо над ним. Не раздумывая, Данила со всей силы полоснул ножом. Брюшина раскрылась, словно туго набитый мешок. Вываливаются внутренности, хлыщет жижа, Данила едва успевает увернуться от мерзкого водопада, мощно «гребанув» руками.

Паук взвизгнул точь в точь как свинья, защелкал челюстями и, быстро перебирая лапами, развернулся. От резкого движения из распоротого брюха вывалился целый ком и повис на толстом отростке. Данила проехал по склону почти до воды. Удалось затормозить на песке. Отступать некуда, за спиной трясина, впереди взбешенный паук и все, что остается, это продать жизнь как можно дороже. Паук спускается, делая неуверенные шаги, лапы скользят на собственной крови — или что там у него, белесое и вонючее! — и внутренностях. Данила, ободренный тем, что клыки паука не пробили хитиновый доспех, крепче сжимает рукоять ножа. В это мгновение ослепительная вспышка голубого огня заполняет землю неживым светом, спустя мгновение раздается удар грома.

Данила бросает косой взгляд на небо — оно свинцово-черное! Низкие тучи налиты свирепой тьмой, из которой вот-вот извергнется настоящий водопад с громом и молнией. Паук топчется на месте, не решаясь спуститься. А может умирает. Все-таки раны серьезные. Воздух наполняется запахом озона, наэлектризованные волосы начинают шевелиться. Вот-вот обрушится ливень. Данила бросается вверх по склону, не обращая внимания на паука. Тот делает неловкую попытку поймать человека, но лапы скользят и ослабевший паук заваливается набок. Едва только Данила забегает под крону гигантского папоротника, как молния с ужасным грохотом вонзается во влажную поверхность болота. Клубы пара и кипящей воды возносятся чуть ли не до туч. Земля содрогается, умирающий паук падает и скользит по склону. Едва только безжизненное тело касается кромки болота, как из трясины высовываются не то руки, не то клешни, рвут внутренности на куски и погружаются в воду. Данилу аж передернуло — минуту назад он сам стоял там!

Хлынул ливень. Вернее, рухнули небеса и море воды накрыло землю гигантской волной. Потоки ледяной влаги изливаются непрерывно и мощно. Данила словно оказался в центре водяного столба. Это даже не водопад, это просто слой воды. Как на дне глубокого озера! Данила вцепился четырьмя конечностями в шершавый ствол древовидного папоротника, всерьез опасаясь, что его смоет в болото. Путем беспорядочных тыканий удалось найти такое положение головы, при котором вода не заливает рот и можно дышать хотя бы через раз!