Проникшие из кошмаров - [9]

– Да затем и надо, чтобы не опозориться. Чтобы доказать мне, что ты не трусохвост и не пальцегрыз. Чтобы я поверила, что эта статуэтка действительно оживает, – гнула свою линию Катя. – Даже родителей не постеснялся разбудить ради этого, позорник. Только таких дураков нет, чтобы в твой бред поверить.

На Витины глаза навернулись слезы, и кулаки сжались сами собой.

– Дети, тихо! – приказал папа. – Ссориться запрещаю.

– Витеньке просто кошмары вторую ночь подряд снятся, – сделала заключение мама.

– Третью, – поправил Витя.

– Да. Это у нас наследственное, – вздохнул папа, – это у нас семейное. Мне вон тоже до четырнадцати лет всякая жуть снилась.

– Ты и сейчас, бывает, во сне кричишь, – напомнила мама.

– Ну, такое сейчас редко случается, – не согласился папа. – Да и теперь я не помню ничего из того, что мне снилось.

– Вить, – мама потрепала сына по волосам, – давай доктору покажемся, а? Невропатологу.

– Психиатру, – хихикнула Катька.

– Я не псих! – возмутился Витя.

– Никто не говорит, что ты псих, – мама продолжала гладить его по голове. – Просто доктор выпишет капли какие-нибудь успокоительные, чтобы ты спал крепче.

– Не надо мне никаких капель! – Витя вынырнул из-под маминой руки. – А статуэтку я правда вчера выкинул. Я не вру.

– Да-а, – протянул папа, – у нашего сына еще и бурное воображение с необузданной фантазией. А это уже не лечится.

– Витенька, – мама взяла его за руки. – Если тебе очень страшно, давай сегодня вместе с нами с папой поспишь.

– Давай-давай, шестиклассник, – сказала Катя с глумливой улыбкой, – иди к мамочке под бочок.

Витя выдернулся из маминых рук:

– Не пойду я к вам! – Он тряхнул головой. – У себя спать буду. Только эту гадость, – он схватил статуэтку и принялся пихать ее в свой рюкзак, – я отсюда вынесу. А завтра, Катька, я ее при тебе в мусорку выкину, чтобы сама видела.

9

– Ну, гляди, – Витя занес статуэтку над мусорным баком. – Гляди внимательно, чтобы потом не говорила, что я наврал.

– Э-ге-гей! А что это вы тут делаете?

Витя с Катей обернулись. Перед ними стоял Толик Осипов.

– Витькиного монстра выкидываем, – захихикала Катя.

– Какого монстра? – не понял Толик.

– Статуэтку, – пояснил Витя.

– А! Это ту, которую ты в доме нашел? – начал припоминать Толик.

– Ее самую.

– А ну покажи.

Витя протянул статуэтку Толяну.

– Блин. Классная! – восхитился тот. – На нашу новенькую похожа.

– Я заметил, – согласился Витя.

– А на фига ты выкидывать-то ее собрался? – удивился Толик.

– Она по ночам за ним бегает и кусает, – насмешливо поведала Катя.

– Знаю, – закивал Осипов. – Он и мне эти сказки рассказывал.

– Думайте что хотите, – обиделся Витя.

– Так ты это, забоялся, что ли? – улыбнулся Толян. – Ее забоялся? – Он посмотрел на статуэтку.

– Еще как забоялся, – вставила шпильку Катька.

– Ну дела! – хохотнул Осипов.

– Да хоть бы и забоялся! – разозлился Витя. – Ты бы на моем месте и вовсе в штаны наложил.

– Я?

– Да. Ты.

– Никогда! Я что? Дите малое?

– На словах все смельчаки, – заводился Витя. – А на деле…

– Что на деле?

– Ничего.

– А давай я себе ее заберу? – предложил Толик.

– Да пожалуйста! – сказал Витя и отряхнул ладони.

10

Глушков был сегодня не в духе. За шесть лет Витя отлично изучил своего недруга. Когда Мишка сидит, пялясь в окно, и ковыряет в своем ослином (на взгляд Вити) носу – не жди ничего хорошего.

Звонок.

Сейчас главное скорее прошмыгнуть в дверь и затеряться где-нибудь между беседок на школьном дворе. До конца перемены.

Витя был уже на пороге, когда услышал резкое:

– Щеглов, стой! А ну, подойди сюда.

Витя повиновался.

Мишка возвышался над ним, как гора над мышонком.

– Как ты меня тогда назвал? – Глушков выкатил вперед свою квадратную челюсть.

– Когда, Миша? – Витина душа, как всегда в такой ситуации, упала в самые пятки.

– На физре.

– Не помню.

– Тебе напомнить? – Глушков угрожающе надвинулся.

– Прости, Миша, вырвалось, – начал оправдываться Витя.

– Ах, вырвалось? Да я тебе сейчас язык вырву! Хочешь?

– Не надо, – Витин голос предательски задрожал.

– Так кто козел? – Глушков напирал.

В этот миг Витя подумал о Каролине. Только бы она не увидела! Только не это! Вроде бы она уже вышла из класса. Или нет? Именно это сейчас казалось Вите главным.

– Я козел, Миша, – пролепетал Щеглов.

– Не слышу! – пробасил Глушков. – Громче скажи.

– Я козел, – повторил Витя чуть громче.

– Ты чего, вообще онемел? – Ослиные ноздри Глушкова начали раздуваться. – Громко скажи: я паршивый козел.

– Я паршивый козел! – почти прокричал Витя.

– То-то же, – удовлетворенно сказал Глушков и похлопал себя по животу, будто бы съел что-то вкусное. – Ладно. Прощен.

Он вернулся на свое место и принялся тыкать пальцем в смартфон.

Витя повернулся лицом к выходу, и ему захотелось лужей растечься по полу, просто перестать существовать. В дверях стояла Каролина. Она все это видела. И слышала.

Она сделала шаг вперед и тихонько сказала прямо Вите на ушко:

– Хочешь, чтобы он исчез?

Витя стоял как вкопанный. Витя молчал.

Витя сделался красным, как помидор.

– Только пожелай, – шепнула она и упорхнула, словно легкая бабочка.

11

Толик, кое-как покончив с домашним заданием, отправился спать. Забравшись под одеяло, он взял в руки Витин «подарок».