Прокурор расследует убийство - [5]

– Посмотрим, открывается ли дверь с этой стороны? – и тут же резко бросил: – Постойте, ведь эта дверь не заперта. Кто-нибудь уже пробовал ее открывать?

– Не думаю, – ответил Ларкин. – Коридорный сообщил Кашингу, и тот распорядился, чтобы никто ничего в номере не трогал.

– Почему же Кашинг не прошел через триста девятнадцатый? Ему не надо было бы ломать замок, следовало лишь открыть дверь.

– Думаю, потому что номер был занят, – сказал Ларкин. – Кашинг мне сказал, что триста двадцать третий свободен, а в триста девятнадцатом кто-то живет.

Селби кивнул в ответ.

– Хорошо, я отправляюсь в офис. Кажется, здесь мне делать больше нечего.

Раздался стук в дверь триста двадцать первого номера.

– Кто там? – поинтересовался Брэндон.

– Гарри Перкинс, коронер.

– Проходи через триста двадцать третий, Гарри.

Через несколько секунд в дверях возникла долговязая фигура коронера.

– Мы слегка осмотрелись здесь, Гарри, – начал объяснять Ларкин. – Ты был на похоронах, а нам хотелось разобраться, что же произошло. Похоже, снотворное подействовало на уже барахливший насос. Особых ценностей у покойного нет. Имеется примерно сотня, что покроет твои расходы на подготовку тела к отправке. Шериф уже телеграфировал жене. Может быть, ты тоже пошлешь телеграмму и спросишь, не желает ли она воспользоваться твоими услугами?

– Прости меня, Гарри, – сказал шериф, – я не знал, что ты хотел бы телеграфировать сам.

– Никаких проблем, – ответил коронер.

Он подошел к постели, с видом профессионала посмотрел на труп и спросил:

– Когда я смогу его забрать?

– В любое время, – ответил Ларкин. – Шериф согласен?

Брэндон вопросительно взглянул на Селби, тот кивнул и сказал:

– Я отправляюсь в офис.

– На машине? – поинтересовался шериф.

– Да. Увидимся позже.

Глава 3

Дуглас Селби разделался с письмами, не терпящими отлагательства, которые накопились на его рабочем столе, сходил в кино и улегся в постель с детективным романом в руках. Читая таинственную историю, Селби вдруг понял, что она имеет к нему самое прямое отношение. Убийство перестало быть для него отвлеченным техническим приемом, когда автор использует труп как стержень, на который нанизываются тайны. Почему-то его мысли вернулись к застенчивому маленькому пастору, который так тихо лежал на койке в гостиничном номере. Селби с шумом захлопнул книгу. Какого дьявола, подумал он, этот скромный человечек после смерти стал таким настырным? При жизни пастор с его устоявшимися привычками, стремлением держаться в тени с таким видом, как будто он в чем-то виноват, никогда не заставил бы Селби задуматься о нем. В лучшем случае он мог вызвать насмешливое любопытство.

Селби гордился собой, гордился тем, что любит жизнь, что его считают бойцом с горячей кровью. Он знал, что вступил в битву за место окружного прокурора главным образом из-за азарта самой борьбы, а вовсе не потому, что жаждал заполучить пост и уж тем более связанное с ним жалованье. Безусловно, ему не были чужды и гражданские устремления, он замечал, что городские власти заражены микробами коррупции. Он чувствовал, что налогоплательщик жаждет перемен. Конкретно против Сэма Роупера не было никаких доказательств, однако существовала масса подозрений и догадок. Ходили неприятные слухи, постепенно они доросли до такой степени, что стало ясно – время требует нового лидера. Вождя, который бы сумел возглавить борьбу. И то, что лидером оказался Селби, было результатом его желания бороться, а вовсе не стремления усовершенствовать администрацию графства.

Селби выключил свет и попытался уснуть. Но мысли о том, что он видел сегодня в номере гостиницы, упорно не оставляли его. Вопреки его желанию перед ним проплывали находившиеся в номере предметы, как будто в них содержался ключ к каким-то неприятным выводам. Он припомнил дедуктивные методы героя детективного романа, и в результате тревожные мысли полностью захватили его. Селби взглянул на часы. Время приближалось к полуночи. Он сделал еще одну безуспешную попытку заснуть, но и в легкой дремоте память воскрешала застенчивого маленького человечка, который заманивал к себе сон с помощью лекарств.

В половине первого Селби окончательно смирил свою гордыню и позвонил Рексу Брэндону.

– Рекс, – сказал он, – наверное, ты будешь смеяться, но я не могу уснуть.

– Что случилось, Дуг?

– Я не могу избавиться от пастора.

– Какого пастора?

– Ну, того, которого мы нашли в гостинице.

– Что же в нем такого, если ты лишился сна?

– Не могу понять, почему он забаррикадировал дверь, выходящую в коридор, и не удосужился проверить дверь, ведущую в ванную триста девятнадцатого номера.

Брэндон, кажется, не мог поверить, что прокурор говорит серьезно.

– Господи, Дуг, ты по-настоящему беспокоишься или просто решил подшутить надо мной?

– Я абсолютно серьезен.

– В таком случае забудь об этом. Человек помер от избытка снотворного. Пилюли, которые он принял, были в картонной коробке. Перкинс, наш коронер, в свое время был аптекарем и знает это лекарство. Маленький пастор принял слишком много, и сердце не выдержало. Рано или поздно оно не выдержало бы в любом случае. Снотворное лишь ускорило неизбежное. Вот так.