Прокурор Никола - [100]

– За что к стенке? – рванулся из-за стола Седой к Порохову. – Мы никого не тронули, когда штопарили[60]. Сами отдавали. Аргентум с Рубоном зимой мента замочили. Морду набили да пушку слямзили. Но они вдвоем были. Вот пусть и чалятся за свое! А мы при чем?

– Я рукой мента не касался! – задрал голову Рубик. – Это все сумасшедший! Это Аргентум, гад! И пушку он забрал. До сих пор у него.

– Вот за мента, да пушку и влепят вышак! – жестко выпалил Порохов. – А за вас, козлов, нам достанется!

– При чем здесь мы? – подал голос и Тимоня. – Каждый за себя!

– Нет, братва! – перекрикнул всех Порохов. – Отвечать придется всем. В разной мере, конечно. Митрополит[61] решит.

– Кто? – не понял и присел от испуга Тимоня.

– Судья, – сплюнул ему под ноги Седой. – Только я за бурдняка этого, – он повернулся к Рубику и смерил его презрительным взглядом, – тащить весь воз не собираюсь. А за Аргентума, поганца, тем более.

– Вот, – покачал головой Порохов, – поэтому за границу канать не на бздюм[62], а всем вместе надо. Прихватить заложника понтового и сваливать. И еще, чтобы все знали. Натырили мы, братва, я уже вам прикинул на счетах, лимона на два, как минимум. А за такие деньги вышак катит автоматом, если возьмут нас. Так что выбирайте.

– Ты в угол загнал, – заскрипел зубами Седой. – Тут и выбирать нечего. Только за бугор. Однако объясни-ка мне, командир, вроде ты молчал все, а тут вдруг про ментов да тюрягу заговорил. Вроде не пугал раньше. На хвосте кто у нас? Засветились мы? Все вокруг да около?

– Давно ждал я от вас этого вопроса, – Порохов помолчал, обдумывая. – А вот сейчас спросил ты меня, и не знаю, что отвечать. Но отвечу!.. Товаром нашим поручили мы заниматься серьезным людям.

– Аргентум же их нам отыскал! – нахмурился, сжался весь Седой. – Божился за них, как за себя!

– Младшего Каина повесили, измордовав, – сухо напомнил Порохов, – и деда, Арона старого, на тот свет спровадили. А охотились мокрушники за нашим рыжьем.

– Кто же тот гад? – подскочил, сжав кулаки, Хабиба. – Задушил бы, падлу!

– Я бы тоже дорого дал, чтобы узнать, – осадил его взглядом Порохов, – одно могу сказать точно: убийца шел за нашим товаром. За нашим. И еще скажу. Приметы мне выдал покойник. Я уже вам говорил. Рыжим был тот мерзавец. И фиксу имел. Желтую. Спереди на челюсти.

Порохов обвел всех подозрительным взглядом и ткнул пальцем в Тимоню.

– Как у него.

Тимоня сжался, схватился за рот обеими руками.

– Ты что? – закричал он, бледнея. – Ты что говоришь, Эд? Я ж только вставил. Сам знаешь.

– У тебя и раньше была, – отмахнулся от него рукой Порохов, как от мухи. – Не куксись. На другого нашего дружка та падла похожа…

– Аргентум! – завизжал Хабиба.

– Аргентум! – ахнул Седой.

– Вот и я думаю, – подвел черту Порохов. – Поэтому его и нет среди нас.

– Урыть гада! – застучал по столу кулаками Хабиба. – Казнить при всех!

Со всех сторон посыпались ругательства, проклятия, угрозы.

– Что ты молчишь, Эд? – Тимоня притиснулся к Порохову, затряс его за плечо. – Решать надо.

– Я ваше мнение теперь знаю, – легонько оттолкнул от себя Тимоню Порохов. – За этим и собирал. Теперь я сам с Аргентумом буду говорить. Хочу в глаза ему заглянуть… Услышать, что скажет эта гнида. А потом вам его приведу. На общий суд. Ну а теперь по домам, братва!

– А про бугор, Эд? – не отставал от него Тимоня. – Всерьез?

– Конечно, шкет, – заворошил ему рыжую голову Порохов. – Такими делами не шутят.

– А меня возьмешь?

– Ну куда ж мне без тебя! Вот банк уделаем. Загребем деньжищ. А там и к буржуям. Только захватим с собой кое-кого.

– Кого, Эд?

– Много будешь знать – плохо будешь спать, – улыбнулся Порохов.

– Ну ладно, Эд, скажи.

– Серьезные они люди, шкет. Не нам чета. Могут не захотеть туда с нами.

– А как же тогда?

– Тогда? Ну тогда мы их очень попросим.

Нападение

Как задумали, так все и получилось, но только, как в сказке, – на третий раз. Первый раз в банке денег не оказалось, и кассирша возвращалась на завод пустой. Второй – хуже, и деньги везли в автобусе, но шофер попался умелый, вывернул из-под «москвича», который Седой раскорячил посредине дороги, и умчался, даже не остановившись то ли с перепугу, то ли сдуру. А в третий раз как по маслу. И Ксения из банка выпорхнула вслед за кассиршей, головой качнула, мол, все в порядке, и мотоциклы не подвели: удалось и догнать «Кубань» с деньгами, и обогнать еще до моста, да так, что время подготовить дымовые шашки осталось.

Лишь только шофер, в поисках помехи матерясь и кляня весь белый свет, вывалился из дверей «Кубани», туда впрыгнул из дыма и грохота легкий Жорик в черной маске, выстрелом из обреза вышиб дыру в потолке и, оглядев четырех обезумевших от страха женщин, сказал:

– Не кричите.

Можно было вообще ничего не говорить или, например, сказать для хохмы «пожалуйста», потому что тем было не до него: три вниз лицом уткнулись в пол, а четвертая тряслась и задыхалась, провалившись на драном сиденье. У ее ног и лежали два мешка. Жорик сразу угадал, что банковские: видна маркировка, цвет защитный и вид фирменный. Да и тяжелые, черти! Особенно тот, что поменьше, металлические монеты гремели. Почувствовал вмиг, как только схватил. Сам в дверь и был таков. Словно призрак исчез, как и явился.