Прокол - [100]

Цой пошатнулся, огляделся. Всё уже кончилось, последний «монолитный», тот, самый главный, хрипя, пытался подняться на ноги. Руки соскальзывали с раздробленного, пылающего пульта, но фанатик упрямо пытался встать. Остальные бойцы были мертвы.

— Критические повреждения организма! Реаникомплекс функционирует в нештатном режиме, лайф-протекторы используются в режиме максимальной отдачи. Критическая кровопотеря. Уровень заряда в энергонакопителях низкий. Для поддержания работоспособности «изделия» необходим ремонт в условиях лабораторий засекреченного военного объекта «Бункер». Рекомендуется немедленно покинуть территорию ЧАЭС. Согласно анализу поступающих данных, уровень аномальной энергии снаружи и внутри не поддаётся измерению. Это Супервыброс. Наружные накопители не выдерживают нагрузки. — Инком помолчал, а затем безжалостно и бесстрастно вынес приговор. — Вы не успеете эвакуироваться.

— Ну нет, так нет — пробормотал Димка. Перед глазами всё плыло, и не только от смертельных ран. Зона, не сумев прорваться в другой мир, перекраивала этот. Возникали, и тут же пропадали аномалии, вот на несколько секунд стены вдруг стали абсолютно прозрачными, и Цой увидел Монолит, яростно светящийся пронзительным зелёным светом. Стены, не выдерживая чудовищных вибраций, начали потихоньку трескаться. Станция гибла. Зона сжигала сама себя, уничтожая всё вокруг.

Колени вдруг подогнулись. Почти теряя сознание, Димка добрёл до пульта, схватил «монолитного» за руку, поднял. Посмотрел ему в глаза.

— Вот она, твоя Зона. Она уже здесь. Смотри. С тем миром было бы точно также. Ты этого хотел, да? Ты же знаешь, что у Зоны что-то просить — себе дороже выходит. Ты же хотел, наверное, чтобы Зона была везде. Вот и получай теперь, что хотел.

«Монолитный» вдруг дёрнулся, его глаза расширились, уставившись на что-то за спиной Цоя.

Димка оглянулся. Они стояли здесь. Все. Сталкер Семецкий, Лёха-Звонарь, Доктор, вечный бродяга Стрелок, Шрам, Призрак… Все они стояли здесь, и смотрели на него. И вдруг Димка почувствовал, как в него вливаются силы, как исчезает из глаз багровая пелена забытья, как дёрнулся костюм, и инком вдруг отчитался об активации умершей интеллект-личностной матрицы.

— Привет, Димка! — голос инкома неуловимо изменился. Стал живым. — Не думал, не гадал, что получится.

— Привет, Инк! — пробормотал Цой. — Тебя где носило? Я тут, знаешь ли, мир спасаю, а ты где-то дремаешь.

— Я действительно спал, и не спал одновременно. Ты же знаешь, так бывает, когда всё слышишь и понимаешь, но проснуться не удается. Меня разбудили они. Так что, сейчас с тобой говорят все те, кто навсегда остался в Зоне. Кого Зона забрала к себе в качестве игрушек, поигралась, да вернуть на место забыла. Или не захотела. А они все хотят вернуться, Дима. Всё это время они хотели вернуться. Помоги им.

Только сейчас Цой обратил внимание на то, что мир вокруг замер. Замер в полёте кусок обшивки, упавшей с потолка, замерли молнии, причудливыми кустами оплетавшие пульт управления и стойки, замерла, не доискрив свою короткую жизнь, искра от замкнувшей проводки. Двигаться могли только сам Димка, и «монолитовец», впрочем, впавший в ступор, и с откровенным удивлением пялившийся на происходящее вокруг.

— Сейчас наступил миг, когда ты находишься в «нигде» и в «никогда». Через несколько мгновений Зона рванётся в разные стороны, перекраивая всё вокруг. Зона ищет выход, а выход ты закрыл намертво. Никто не знает, что будет дальше. И ни в чьих силах что-то изменить. Но есть ещё то, что ты сможешь сделать.

Инком помолчал, как будто собирался с мыслями.

— Взорви «Аннушку». Сейчас Зона нестабильна. Именно сейчас Зона нестабильна и беззащитна. Другими словами, Зона сейчас уязвима для любого мало-мальски активного воздействия извне. А ты вообще внутри, получается. Что в итоге выйдет, не знаю. Но хуже не станет… Куда уж хуже.

— Значит, вот так, да? — глухо буркнул Димка. — Ладно, щас я ей покажу небо в алмазах. Такой ракенрол сыграю, мало не покажется. Давай, активируй заряд. На «три-четыре», сыграем рок в этой дыре!

— Погоди! — Лёха-Звонарь вдруг шагнул вперёд, протянул руку.

— Возьми это. Не знаю, зачем…но возьми. Это всегда было со мной, и, знаешь, мне относительно везло… Если это можно назвать везением.

На ладонь Цоя лёг маленький зелёный осколок неправильной, причудливой формы. Совсем крошка. Невесомый и эфемерный, и, одновременно, материальный. Димка крепко сжал кулак, поднял ИШК, и кивнул Лёхе, и всем остальным.

— Три… четыре!!!

…И время снова рванулось вперёд. Мир содрогнулся, конвульсивно дёрнулся от пронизывающих его энергий. Цой нажал на спуск ИШК, одновременно отдавая приказ на деактивацию магнитной ловушки. ИШК полыхнул в руках ярким пламенем высвобожденной мезомодификатом энергии, и взорвался. И тут же яростным пламенем аннигиляционного распада вспыхнула «Аннушка». Костюм вдруг почернел, и распался, осыпался невесомой пылью, приняв на себя удар чудовищной энергии, и отдавая Димке всё последнее, что он мог отдать.

Димке показалось, что его подхватили чьи-то огромные, добрые руки, и бережно понесли сквозь сходящую с ума материю, и давно свихнувшееся пространство. Странно, всеочищающее ревущее пламя совсем не обжигало. Оно было добрым и ласковым. Димке стало так хорошо, как никогда не бывало. Димка счастливо засмеялся…