Проклятый - [18]

В последние дни погода сопутствовала северянам. По мере продвижения в более тёплые края, становилось заметнее приближение лета. Деревья на берегу уже стояли, усыпанные зеленью листвы. На высоких утесах колыхались сочные травы. Птицы пели, разливаясь тонкими трелями. Хриплые чайки кружили над кораблями, выпрашивая подачки. Иногда кто-то из воинов развлекался, подбрасывая в воздух остатки рыбы. Тогда птица ловко подхватывала еду и взмывала вверх, а за ней, хлопая крыльями, подобно парусу на ветру, уже мчались ее сородичи, намереваясь отнять добычу.

Порой на палубе становилось невыносимо жарко, Олав раздевался до пояса, и сидя на тюке с тканями, прихваченными в первой деревне, он смотрел на проплывающие мимо берега, с вереницей маленьких рыбацких домиков и длинными рядами сетей, развешанных у самой воды. Иногда он видел, как на берегу показывались крестьяне. Они провожали пустыми взглядами их корабли, радуясь тому, что опасные северяне проплывают мимо.

В один из таких дней, когда корабли, наконец, достигли места, где в море впадала широкая, величественная река, к Олаву, отдыхавшему после гребли на своем излюбленном месте, подсел Трор. Олав только покосился на своего вождя, ожидая, когда тот заговорит первым. Трор долго молчал, пока корабли входили в устье реки, потом заговорил:

— Я смотрю, сын Гуннара, тебе не по нраву это путешествие, — он словно читал мысли Олава, — Наверное, ты ожидал большего? Но ведь это только начало. Скоро ты увидишь конечную цель нашего пути…

Олав посмотрел на Трора. Кажется, вождь даже не думал насмехаться над ним, поэтому молодой воин признался:

— Кажется, отец был прав, когда настаивал, чтобы я стал торговцем.

Трор кивнул.

— Не думаю, что смогу измениться, — продолжил Олав, — Не каждый способен убивать.

— Ты прав, — согласился Трор, — Умение владеть оружием еще не означает призвания пользоваться им. Но даже простой торговец должен уметь постоять за себя и защитить свои интересы.

Олав посмотрел на Трора. Вождь сидел, задумчиво глядя на берег, поросший высоким камышом. Он был как никогда серьезен.

— Вообще-то, я хотел поговорить с тобой о твоей сестре, — произнес Трор, так и не повернув головы.

— О Кири? — Олав был удивлен.

— А у тебя есть еще другая сестра? — Трор посмотрел Олаву в глаза. Тот отрицательно покачал головой. На королевской ладье гребцы затянули бодрую песню, ее мотив тот час был подхвачен людьми Трора. Громче всех голосил Свенд. У него было полное отсутствие слуха, но Боги дали воину неимоверное громкий и зычный голос, так что он перекрикивал почти всех, кто сидел с ним на веслах.

— Я посватался к ней перед отплытием, и она и твой отец ответили согласием, — сказал Трор громко, чтобы перекричать голосистого Свенда. Олав недоверчиво взглянул в глаза своему вождю и внезапно понял, что тот говорит правду.

— Так что мы почти родственники, — добавил Трор и с силой дружески хлопнул широкой ладонью по плечу Олава, отчего тот невольно поморщился. Рука у вождя была тяжелая.

— Я и не знал, — признался сын Гуннара.

— Все решилось перед самым отплытием, — кивнул Трор и добавил, — Расскажи мне о ней. Я хочу знать, какая она.

Олав пожал плечами.

— Кири моя сестра и она самая лучшая для меня. Это все, что я смогу тебе сказать о ней.

Трор усмехнулся.

— А я и не ожидал других слов, — сказал он, поднимаясь.

— Я удивляюсь только, что она дала свое согласие на этот союз, — бросил в спину уходящему вождю Олав. Тот на мгновение замер, затем полуобернулся к своему будущему родственнику.

— Ты думаешь, у меня нет шансов завоевать ее сердце? — спросил он.

Олав кивнул.

Корабль отремонтировали в считаные дни. Сигурд и его люди целыми днями пропадали на берегу. Иногда я, закончив свои дела, спускалась к морю, садилась на нагретый солнцем камень, у самой воды и следила за их работой, прищурив глаза от яркого солнечного света. Если признаться самой себе, то ходила я туда исключительно из-за Сигурда. Что-то в моем сердце замирало, когда я видела его высокую фигуру. Как он вместе со своими воинами вычищал днище ладьи, обнаженный по пояс, а я тем временем разглядывала его загорелую спину, крепкие руки и почему-то тайно представляла себе, как эти самые руки обнимают меня и прижимают к своей широкой груди. Дальше фантазировать я себе не позволяла, но воображение определенно хотело продолжения, до зуда в коже.

Сигурд, словно чувствовал, когда я прихожу. Он неизменно оборачивался и всегда находил меня глазами, сидящую на камне и глядящую на него. Он широко мне улыбался, иногда приветливо махал рукой, но ни разу не подошел, и наше с ним общение сводилось за перебрасыванием простых фраз за ужином, где он в основном разговаривал с отцом. У мужчин нашлось много общих тем. Отец Сигурда тоже был купцом. Они обсуждали цены на различные пряности, ткани, украшения и оружие, а я сидела и только молча наблюдала за ними, тайно любуясь молодым воином.

Приближался день, когда корабль был полностью готов. Сигурд поблагодарил отца за оказанное гостеприимство, а меня за прием. Утром следующего дня он и его люди собирались отплыть домой. Я заметно нервничала, хотя сама толком еще не понимала, в чем дело. Но мне до боли не хотелось, чтобы он уезжал. За те несколько дней, что я лишь мельком или издали видела его, он почему-то занял в моем сердце то пустовавшее место, которое я хранила для того, особенного человека, который когда-нибудь должен был появиться в моей жизни. И вот теперь я боялась, что он уедет, и я больше никогда не смогу увидеть его.