Проклятые доспехи - [73]

Баргустанец послушно кивал.

— Это начнётся ещё не скоро, — постарался утешить его Орманар. — Возможно, мы успеем добраться до замка раньше.

— Хорошо бы, — проговорил Шолли-Стром угрюмо. — Проклятая тварь! — Он обернулся в сторону оставшегося позади логова. — Надо было не убивать его сразу. Заставить помучаться, — баргустанец сжал кулаки.

— Не думай об этом, — сказал Орманар. — Скоро всё образуется.

— Ладно. — Шолли-Стром кивнул. — Как-нибудь дотерплю.

— Вот и отлично. — Орманар попытался выдавить улыбку.

Отряд двинулся обратно тем же путём, каким приехал. Теперь они уже знали дорогу, кроме того, путь был расчищен ими самими. Поэтому все надеялись, что возвращение займёт меньше времени.

ГЛАВА 13 Невеста

Повозка выглядела богато: малиновый верх был обит телячьей кожей, чтобы защитить сидевших внутри от дождя, дверцы украшали резьба и позолота, а окованные широкими железными обручами колёса могли выдержать не одну сотню миль — такой транспорт делали в Нордоре, стране, расположенной к юго- востоку от Холодного моря, на границе с Малдонией, по одной из дорог которой и мчалась эта прекрасная карета Впереди ехали два всадника, и столько же — позади. Все они были одеты в темно-зелёное, из-под плащей виднелись чешуйчатые панцири. Остроконечные шлемы украшали белые конские хвосты, а руки воины держали на эфесах коротких, но тяжёлых мечей. Рядом с кучером лежал заряженный арбалет.

Кавалькада пронеслась мимо сверкавшего подобно зеркалу озера, обогнула редкий лесок и устремилась к сосновому бору, вековечные деревья которого медленно раскачивались на холодном ветру, почти всё время гуляющему по Малдонии.

Через некоторое время небо затянули тяжёлые, полные дождя тучи, стало темно, и путники в карете почувствовали себя неуютно. Одного из них звали Рубан, другого Нагир. Они исполняли обязанности личных телохранителей принцессы Нордора и верховной жрицы Жарбада, Маиранны, напротив которой сидели.

Путешествие по Малдонии длилось уже восемь дней, и никто, кроме неё, не знал, куда держит путь кавалькада. Кучер получал указания примерно каждые двадцать миль.

Сосны обступили дорогу, и стало темно. Со всех сторон пахло сыростью и гнилью. Постепенно лес становился всё гуще, зелёные мохнатые ветки свисали, отягощённые влагой, они почти касались крыши повозки, иные даже задевали её, и тогда сидевшим внутри казалось, будто кто-то скребётся, пытаясь добраться до них.

Когда раздался пронзительный свист, а затем послышались тревожные выкрики всадников, Рубан, мгновенно обнажив меч, высунулся из кареты и увидел, как мимо него пронеслась лошадь, на шее которой лежал один из четырёх сопровождавших принцессу воинов. Из его спины торчала короткая арбалетная стрела. Телохранитель разглядел в зарослях лучников, некоторые из них сидели на нижних ветках деревьев. Кучер с гиканьем нахлёстывал лошадей, два всадника остались позади — они сцепились с тремя или четырьмя мечниками. Затем лошадь одного из них, кажется, стреножили, и она упала, придавив седока. Больше Рубан ничего не успел разглядеть, потому что карета накренилась и начала медленно валиться набок. Нагир прокричал что-то о том, что перебита упряжь, а потом некоторое время были слышны только треск и оглушительное ржание запутавшихся лошадей. Рубан почувствовал в животе резкую обжигающую боль, посмотрел вниз и увидел, что его почти насквозь пронзил деревянный обломок — кажется, это была часть дверцы. Кровь медленно проступала из-под одежды и растекалась по позолоте. В висках у Рубана застучало, словно там была птица, которая вдруг захотела выбраться наружу. Перед глазами поплыла мутная пелена, сердце будто обожгло кипятком, и он ощутил во всем теле пронизывающий холод. Подняв глаза, он увидел в разломе лицо разбойника — тот внимательно шарил по внутренностям кареты глазами, будто искал что-то. По Рубану он только скользнул взглядом, словно тот уже был мёртв. Хотя, по большому счёту, так оно и было. Последним усилием воли телохранитель сжал пальцы и обнаружил, что меч по-прежнему в его руке. Точный выпад, и лезвие вошло в глазницу врага! Выдох, который Рубан потратил на этот удар, стал последним — его сердце, уже разорванное болью от раны, наконец остановилось.

Мельница возвышалась над ржаным полем словно четырёхрукий великан, борющийся с ветром. Затянутое белёсой мглой небо казалось унылым и печальным, а видневшийся у горизонта хвойный лес походил на щербатую спину дракона.

— Что же ты ни разу ко мне в гости не пришла? — говорил Аниеро тоненькой белокурой девушке, стоявшей перед ним, сцепив ладони, и глядевшей на росший возле дороги куст ракиты. — Ты ведь моя невеста. В конце месяца будет наша свадьба.

— Да я даже не знаю, где ты живёшь, — отвечала Девушка, вскидывая на него большие ясные глаза.

Жених этот появился у неё только этой весной, он приехал из какой-то далёкой деревни и привёз с собой много золота, шелка, украшений и прочих товаров, какими обычно промышляют купцы. Только в здешних местах торговые караваны встретишь не часто — разбойники грабят и убивают людей на дороге, ведущей через лес, а другой поблизости нет. Однако Аниеро никого не боялся, ездил свободно, иногда появлялся в деревне даже вечером. Только никто не знал, где он живёт. Поговаривали, будто у старого Руладо, построившего свою избу на отшибе, у самой реки.