Проклятое созвездие - [141]

На резиновом лице андроида растянулась дежурная улыбка, призванная обеспечить доброжелательное отношение клиента. Робот модели Ком-6 внешне был похож на человека. Объективы глазных телекамер имели голубые диафрагмы, а в петлицу светлого пиджака была вставлена алая бумажная гвоздика. Робот разводил в стороны манипуляторы, демонстрируя резиновые ладони и свою «доброжелательность», но на самом деле загораживал женщине дорогу.

— Вы только посмотрите, какой замечательный дизайн имеет флакон первоклассного одеколона «Кумкват»! — Ком-6 ловко выхватил из объемной сумки, висящей на его плече, бутылочку с зеленой жидкостью.

Женщина попыталась обойти робота, но тот, переместившись, ловко преградил ей дорогу своим корпусом.

Мимо шли люди, некоторые кидали быстрые взгляды на сцену акта бесцеремонной торговли, но никто не спешил на помощь попавшей в беду женщине. Жители Плобитауна прекрасно знали, что стоит сказать лишь одно слово, и робот — торговый агент со своим одеколоном, как зараза, пристанет к вам самим.

— Купите! Купите! Вы останетесь довольны! — наседал робот.

Терпение женщины лопнуло, она полезла в свою сумочку. Робот ободряюще закивал головой.

— Вы можете оплатить товар кредитной карточкой, — проинформировал он клиентку. — Если вы купите два флакона, вам будет дана пятидесятипроцентная скидка на второй флакон одеколона. Если вы купите три флакона — четвертый вам предоставляется бесплатно.

Но вместо ожидаемого кошелька женщина достала аэрозольный баллончик. Мгновение — и лицо робота с глазными окулярами покрыл густой слой синей краски. Андроид замер, превратившись в неподвижную статую, а женщина ловко проскочила под одной из его расставленных рук и заспешила прочь. Плобитаун продолжал жить своей непостижимой, сумасшедшей жизнью.

Черная летающая машина хищной птицей пронеслась над площадью, в зеркальных стеклах флаера отразилась реклама препарата «Хурасан-ультра», установленная на фасаде одного из небоскребов.

Боб Даркман отвернулся от окна, за которым плыли урбанистические пейзажи Плобитауна, и посмотрел в лицо Адольфа. Адвокат Фаризетти сидел напротив и пристально изучал Даркмана, ни на секунду не отводя своего черного взора от его глаз. Даркману это не нравилось, но больше всего ему не нравилось то, что через полтора часа в студии Первого Плобитаунского телевизионного канала должен состояться «круглый стол» с участием всех претендентов на кресло мэра этого города (так сказать: «решающая схватка»), а он — Даркман еще не знает, достал ли его «большой друг» Фаризетти эпидетермическую бомбу или нет.

Стекло, отделяющее кабину пилота от салона флаера, было поднято, но Даркман с Адольфом молчали всю дорогу. Наконец Даркман не выдержал и спросил:

— Как дела, Адольф? Ты все еще увлекаешься шахматами?

— Вся наша жизнь — шахматная партия, — уклончиво ответил адвокат, но Боб Даркман заметил в глазах Ларгенштайна возникший к разговору живой интерес.

— Кажется, в шахматах, когда партия подходит к концу, это называется эндшпиль? — осведомился Даркман.

Адольф промолчал.

— Как я выяснил из самоучителя по шахматам, — продолжал Даркман, — даже, казалось бы, в безвыходных ситуациях один сильный ход может спасти партию.

Адольф не ответил

Боб нагнулся к адвокату.

— Адольф, мы с тобой познакомились еще до того, как я встретился в первый раз с Фаризетти. Скажи, ты до сих пор зажигаешь боссу сигары и подносишь пепельницу? — В глазах адвоката вспыхнули холодные огоньки. Довольный собой Даркман откинулся на спинку сиденья машины.

— Вы совершенно правы, — ответил Адольф, голос его оказался на удивление сдержанным, — ваша партия в эндшпиле, господин Даркман. — Он в упор буравил взглядом председателя Профсоюза докеров. — Но чтобы сделать «сильный ход», вы должны определиться, кто вы — игрок или всего лишь фигура на доске. Если вы фигура, готовьтесь к жертве, господин Даркман. А если вы игрок — жертвуйте сами. — Адвокат впервые отвел взгляд в сторону и посмотрел в окно флаера, где показался особняк Фаризетти. — Мы подлетаем.

— А кто вы, господин Ларгенштайн? — спросил Даркман.

— Я? — Адольф улыбнулся. Зубы блеснули, как лезвие опасной бритвы. — Я игрок, господин Даркман.

Луи Фернандо Фаризетти, как и всегда, встретил Боба в кабинете на третьем подземном этаже своего особняка. Здесь ничего не изменилось с той самой минуты, как Боб Даркман несколько десятилетий тому назад переступил порог этой комнаты. Все тот же большой овальный стол в центре с дюжиной стульев вокруг и кожаным креслом во главе, за высокой спинкой которого на стене висела картина в золотой массивной раме, с изображением дремучей лесной чащи и поросших бурой шерстью зверей, ползущих по поваленному дереву. От мрачного полотна, как и прежде, веяло жутью. Слева от дверей, приставленный к стене, стоял все тот же огромный кожаный диван, напротив которого, с другой стороны стола находились книжные шкафы с томами Большой медицинской энциклопедией в позолоченных переплетах. Воздух, как всегда, был пропитан тяжелым ароматом выкуренных сигар.

— Друг Боб! — распахнув навстречу вошедшему объятия, воскликнул Фаризетти.