Проклятое дитя - [28]

И сердечко девочки уже сжималось от дурных предчувствий.

— Да? — все же ответила Анна, вопросительно посмотрев на идущего рядом демона.

Его руки по привычке были заложены за спину, он был расслаблен, глаза смотрели на нее с неизменной нежностью, но присутствовала в нем и доля хмурости, которая так ей не нравилась сейчас.

— Мне предстоит долгое путешествие, — рассеяно касаясь пальцами холки идущего рядом Таша, начал беловолосый юноша.

— Но ты ведь вернешься через год? — с тревогой посмотрела на друга девочка, останавливаясь и сжимая кулачки, которые выдавали ее волнение и тревогу.

— Я постараюсь, но не обещаю, что смогу, милая, — с искренним сожалением, вздохнул Хасин, присаживаясь перед принцессой на корточки и привычно беря ее руки в свои.

На глаза Анны навернулись слезы, но она упрямо сжимала губы и часто моргала, не давая им и шанса сорваться.

— Ты мой умница, — нежно коснулся ее личика демон, хваля за самообладание. — Мне очень жаль тебя огорчать, но так вышло.

— Но ты ведь можешь приехать чуть позже, правда? — с надеждой вспыхнули голубые глазки, но тут же потухли под виноватым взглядом юноши.

— Не забывай, что я всегда рядом, — чуть улыбнулся Хасин, доставая за цепочку амулет на ее шее.

— Этого слишком мало.

— Именно поэтому я приготовил тебе особенный подарок, — ободряюще улыбнулся демон, выпрямляясь.

Тихий странный свист сорвался с его губ, а сам юноша выставил в сторону руку, на которой Анна только сейчас заметила кожаный наруч, выбивающийся из общего элегантного образа беловолосого демона. Всегда изящный, всегда особенный и утонченный, изысканный, но при этом абсолютно строгий и скромный наряд вызывал зависть в глазах придворных, которые рядились как можно лучше, но все равно уступали в красоте этому демону. И дело было не в одежде, не в дорогих тканях и украшениях, а в подаче себя. Хасин знал себе цену, плевать хотел на окружающих, и это выражалось в походке, взгляде, малейшем жесте, создавая неповторимый роковой образ, рядом с которым меркли все хлыщи и аристократы не только Дарнаса, но и многих других королевств. От этого демона веяло силой, властностью, жесткостью и холодностью, но от этого и становился он настолько притягательным и желанным.

С громким, звонким и скрипящим хлопотом крыльев на руку Хасина опустился…. сокол. Но, как и все твари Халлона, не обычный. Каждое перо — сталь в чистом виде — острое, словно кинжал, но подвижное и гибкое, как настоящее. Когти каменные, разодравшие кожу наруча в хлам своим захватом, отчего Хасин лишь едва поморщился. Каменный же клюв золотистого цвета, а глаза — словно мутные белесые камни, без зрачка, без контура, просто туман, пугающий и завораживающий.

— Это Гхарт. Я лично вырастил его для тебя, — улыбнулся Хасин Анне, снова приседая перед ней, демонстрируя странную птицу во всей ее красе. — Он найдет меня в любой точке мира. И всегда вернется к тебе с моим посланием в ответ.

— Я могу тебе писать!? — радостно спросила Анна, касаясь кончиками пальцем холодных крыльев сокола.

— Конечно, моя Амани, — улыбнулся Хасин. — Хоть каждый день.

Птица встрепенулась на руке хозяина и взлетела, снова исчезая в кронах деревьев.

— Просто позови его, и он прилетит. Отдай ему письмо, и он доставит его мне.

— Спасибо, — растроганно прошептала Анна, обнимая друга.

— Я буду скучать, — прошептал Хасин на ушко девочке.

— И я, — так же тихо ответила малышка, все-таки не удержав своих слез. — Возвращайся скорее.

Но Хасин не вернулся, ни год спустя, ни два. Неизменно в день рождения Анны во дворец доставлялись подарки от Бастарда, привозимые его посланниками — Темными Стражами. Несколько раз в месяц Анна получала от него письма и писала свои. Но тоска медленно и верно завладевала ее сердцем. Она скучала, с нетерпением ждала его возвращения, о котором ни разу не упоминалось в их письмах: она боялась спрашивать, а Хасин не желал расстраивать.

Письма не заменяли живого общения, но стали самым драгоценным в ее жизни. Каждое она ждала с нетерпением. Едва покидая дворец, едва наблюдая мир вокруг, она вчитывалась в красочные рассказы Хасина о странах, в которых он бывал, о людях, которых встречал, и не только людях. Она восторженно читала о его приключениях и встречах, она представляла себе в деталях все, о чем так подробно писал демон.

Во снах Анна видела Темных Эльфов в их подземельях. Видела леса Светлых и озера русалок. Она наблюдала за кропотливой работой гномов в их мастерских, где они создавали диковинные украшения. Ее воображение рисовало яркие образы и картины, которые дополнялись книгами и свитками, что приносил Гхарт вместе с письмами. Книги были обо всем: расы, народы, культура, история, магия и многое-многое другое. Каждый раз новая, более интересная и захватывающая. Многие были на демонском языке, который Анна с трудом, под чутким руководством Фарха познавала медленными темпами, но познавала. Хасин хвалил ее за успехи, присылая все больше книг для усовершенствования. И Анна упорно не прекращала его изучение, пусть и давалось ей это с огромнейшим трудом. Но у нее был стимул — Хасин, едва узнал о ее слабых успехах, прекратил писать на общем языке, перейдя исключительно на родной. А как только она привыкла, он поставил ей новую задачу — эльфийский. И за всеми этими занятиями, подготовкой и кропотливым изучением того или иного материала, юная принцесса не сразу осознала хитрость Бастарда, а он просто нашел способ сделать их разлуку не столь горькой, но куда более полезной, увлекательной и позволяющей скрадывать время.