Проклятие визиря. Мария Кантемир - [152]
Пётр действительно умирал. Но завещания всё не было и не было — не было воли монаршей...
Он уже не стонал, болезнь изнурила его, выпила до дна, и лицо его было бледно и сухо, а глаза почти не открывались. И все, кто были с ним в его последние дни и часы, увидели вдруг, что жизнь утекает из этого огромного тела, утекает медленно, неспешно, оставляя за собой лишь слабую плоть, ещё дышащую, но уже плохо сознающую себя в этом мире.
Но мысль Петра всё ещё билась в тисках — он сам наложил на себя проклятие своим указом о наследнике, которого должен был назвать, а он не знал, кого оставить наследником, кому доверить страну...
Он уже почти не говорил и знаками велел позвать Анну — все так и решили, что Анна, именно она, старшая дочь царя, невеста голштинца Карла-Фридриха, взойдёт на престол. И уже важничали в приёмных залах дворца голштинцы, заранее радуясь, какой жирный кусок можно отхватить у России, как зажать её в тисках налогов, войны за славный немецкий город, как можно будет повести в атаку полки русских солдат и на их штыках покорить всю Европу...
Анна прошла в конторку.
Она встала прямо перед Петром, уверенная, что его последняя воля будет именно такова: она станет его наследницей, она станет российской императрицей.
Но глаза Петра померкли, он ещё начертал на бумаге всего два слова: «Отдайте всё...» Перо выпало из его рук, глаза смежились, жизнь оставила этого великана...
Схватили бумагу, разочарованно глядели на неё, каракули разбросались по листу: «Отдайте всё...» — а кому, кому, так и не сказал Пётр, унёс с собой в могилу имя...
Но не дремал Меншиков, светлейший князь Ижорский, выскочил в залу, объявил, что великий государь преставился, и всем собравшимся возгласил, что, кроме матушки Екатерины, коронованной самим Петром, нет другого правителя. Пытались ему было возражать его враги, знатные бояре, гнушавшиеся пирожником и выскочкой, да застыли при виде штыков, засверкавших в дверях, — то пришёл полк Бутурлина и тут же оцепил дворец...
Пришлось покориться знатным боярам — тут же принести присягу Екатерине Первой, императрице и государыне.
А уж водка и мясо, опять-таки со щедротами выданные новой императрицей солдатам, укрепили их веру в законность торжества Екатерины...
Развернулась теперь Екатерина, — Пётр в последние месяцы запретил коллегиям принимать от императрицы какие-либо приказания и рекомендации, её личное богатство в Амстердамском банке было им конфисковано, и Екатерине приходилось занимать деньги у своих придворных дам. Теперь она была свободна, богата, всесильна.
Правда, она не умела ни читать, ни писать, но постоянные упражнения в течение трёх месяцев подряд научили её подписывать своё имя на государственных бумагах. Большего она не могла бы сделать ни за что в мире. Да ей и не надо было интересоваться государством, на трон которого она вступила, — всем руководили Меншиков и созданный им Верховный тайный совет. От имени императрицы все дела и вершил этот главный орган.
А сама Екатерина погрузилась в самый низкий и грубый разврат. Она и прежде пила много — Пётр пристрастил её к вину, но она ещё сдерживалась при нём. Теперь все завязки ослабли, она не боялась никого и ничего, её служба при Петре кончилась, и пьянство стало её неизменной привычкой и потребностью. Даже по утрам, разговаривая с Меншиковым, приходившим докладывать о делах, она морщилась при одном упоминании о чём-нибудь серьёзном и кокетливо спрашивала его: «Чего бы нам выпить?»
Этим и кончались все её государственные дела. Но после нескольких стаканов водки она находила в себе силы выходить в приёмную залу, где толпилось множество солдат, матросов и работных людей. Всем им она раздавала щедрую милостыню и водку с куском мяса и никогда не отказывалась быть крестной матерью простолюдина.
Ночи она проводила в уединении с одним из своих любовников, которые день ото дня становились всё моложе. До самых похорон Петра она редко показывалась в траурной зале, а если, пошатываясь, нечаянно входила туда, то придворные шептали, что от скорби императрица даже шатается, не в силах сдержать слёзы.
Мария хотела стоять на коленях у гроба всё время, когда Пётр лежал на катафалке посреди обитой чёрным траурной залы, но ей не разрешили этого именем императрицы. И потому она вместе с нескончаемым потоком простолюдинов, допущенных ко гробу, проходила мимо него по нескольку раз в день, пока не закончилась эта траурная церемония.
Она хорошо разглядела черты умершего Петра — на лице его было спокойствие и умиротворение...
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Жизнь потеряла все свои краски и привычные очертания. В окна заглядывали голые сучья таращащихся в небо грязно-серых ободранных деревьев, ярко-красные бархатные канапе и мягкие оттоманки в турецком стиле приобрели какую-то странную уныло-бордовую окраску, точно покрылись вековечным слоем пыли, статуэтки римских философов и учёных как будто принахмурились и осуждающе поджимали мраморные губы, а ярко-жёлтые ковры словно бы давным-давно не чувствовали на себе строгих и неумолимых рук уборщиков и свалялись в невообразимые клочья спутанной шерсти. И сколько бы ни кричала Мария на своих нерадивых слуг, сколько бы ни распекала их за беспорядок и грязь, краски мира всё больше и больше тускнели, постепенно превращаясь в один только серо-бурый цвет.
Представитель древнего рода Волынских-Боброков Артемий прошёл путь от солдата драгунского полка до кабинет-министра. Он был одним из немногих русских дворян, достигших высокого положения во время «бироновщины», лицом, пользовавшимся особым доверием императрицы Анны Иоанновны. Однако интриги иностранцев, боявшихся усиления влияния «русской партии», привели к аресту Волынского и его единомышленников...Об одном из известнейших людей российской истории, крупном государственном деятеле и дипломате Артемии Петровиче Волынском (1689-1740) рассказывает новый роман современной писательницы 3.
В истории часто главные роли играли не только те, кто занимал трон, но и те, кто находился рядом. Среди них были выдающиеся государственные деятели и ловкие авантюристы, талантливые политики хитроумные интриганы. Григорий Орлов, Григорий Потёмкин, Платон Зубов — эти и другие люди, окружавшие императрицу Екатерину Великую, сумели достичь вершин власти и занять заметное место в истории государства Российского.В данном томе представлены биографические очерки о Григории Орлове, Григории Потёмкине, Екатерине Дашковой и других сподвижниках и фаворитах, составлявших окружение императрицы Екатерины Великой.
Можно ли стать счастливой, утратив все, о чем только может мечтать женщина, — блестящее положение в обществе, богатство, любовь и преданность родных и друзей, любимых детей, стать униженной и оскорбленной? Ответом на этот вопрос может быть история о роковой страсти, мучительных страданиях и великих утратах замечательной русской женщины Натальи Дмитриевны Фонвизиной, жены декабриста, последовавшей за мужем в каторжную тюрьму…
Генерал-инспектор российской кавалерии, великий князь Константин принимал участие в Итальянском и Швейцарском походах Суворова, в войнах с Наполеоном 1805-1815 гг. По отзывам современников, Константин и внешне, и по характеру больше других братьев походил на отца: был честным, прямым, мужественным человеком, но отличался грубостью, непредсказуемостью поведения и частыми вспышками ярости. Главным событием в жизни второго сына Павла I историки считают его брак с польской графиней Иоанной Грудзинской: условием женитьбы был отказ цесаревича от права на наследование престола. О жизни и судьбе второго сына императора Павла I, великого князя Константина (1779—1831), рассказывает новый роман современной писательницы 3.
В романе «Украденный трон» 3. Чиркова рассказывает о начале царствования Екатерины II, о дворцовом перевороте 1762 года, в результате которого был свергнут и убит Пётр III. Автор предлагает свою точку зрения на личность знаменитой российской императрицы, не восхваляет и не превозносит её. Перед читателем раскрываются тайные думы Екатерины, интриги и тёмные стороны её души, никому не ведомые хитрые замыслы, которые она вынашивала и претворяла в жизнь, играя великодушную, заботливую и просвещённую правительницу.
О жизни одного из крупнейших российских государственных деятелей XVIII в. Никиты Ивановича Панина (1718–1783) рассказывает новый роман З. К. Чирковой.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Новый роман современного писателя-историка А. Савеличе-ва посвящен жизни и судьбе младшего брата знаменитого фаворита императрицы Елизаветы Петровны, «последнего гетмана Малороссии», графа Кирилла Григорьевича Разумовского. (1728-1803).
Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
Вошедшие в том произведения повествуют о фаворите императрицы Анны Иоанновны, графе Эрнсте Иоганне Бироне (1690–1772).Замечательный русский историк С. М. Соловьев писал, что «Бирон и ему подобные по личным средствам вовсе недостойные занимать высокие места, вместе с толпою иностранцев, ими поднятых и им подобных, были теми паразитами, которые производили болезненное состояние России в царствование Анны».