Проклятие темных вод - [4]
В свете раннего утра, в интерьере музыкальной комнаты лицо парня кажется необычайно бледным, и долю секунды я боюсь, что переусердствовала. Мальчик говорил об астме. Где-то читала, алкоголь может вызвать приступ. Наклоняюсь поближе и с облегчением чувствую на щеке юное дыхание.
Он неподвижен. Беру за руку. Рассматриваю тонкие пальцы, ногти, достаточно длинные, чтобы играть на гитаре. Один надломлен — видно, за что-то зацепился. Кожа на подушечках пальцев розовая, как у ребенка. На тыльных сторонах ладоней нет черной поросли — только редкие золотистые волоски блестят в утреннем свете. На предплечье — синий узор вены. Провожу по ней пальцем. Чуть прижимаю, наблюдая подъем и падение уровня крови. У Себа на руке вена вспухала, когда он с силой наматывал носовой фалинь на швартовный рым, подтягивался через сваи или… железной хваткой сковывал мои запястья.
Отпускаю руку Джеза и вглядываюсь в его лицо. Темноватая кожа, наверное, досталась парню от отца, французского алжирца. Квадратный подбородок чуть выпирает, щетина мягкая, можно сказать, воздушная, черные точечки под кожей. Провожу по ней губами — и едва ощущаю. Будто Себ вернулся. Мой нос — у его шеи. Улавливаю запахи дыма и мужского пота. Чувствую холмы и долины тела Джеза сквозь рубашку.
Насладившись досыта, я должна заняться делами. Утром — субботний визит к маме (пропущу — ничего хорошего не будет). Если поехать прямо сейчас, скорее всего, вернусь до того, как Джез проснется. Парень спит крепко и, если я что-то понимаю в подростках, встанет поздно. Минутку любуюсь, как мальчик ворочается, устраиваясь поудобнее. Затем неохотно выскальзываю из комнаты.
Еще неделю назад землю укрывал белый ковер. В тот день я сквозь ограду дома престарелых заметила группку подснежников, белеющих в кружке уже свободной от снега травы. От яркости их склоненных головок на фоне нежданной зелени перехватило дыхание, и я поспешила домой за фотоаппаратом. Но вернулась уже затемно, а на следующий день снег сменила слякоть. Я даже испугалась, что потеря волшебного мгновения помутит мой рассудок. Нужно быть готовой бороться с этим. Сожаления сверлят душу и погружают меня в бездну уныния.
До дома престарелых, где живет мама, десять минут на автобусе. Она переселилась туда, как только осознала, что не в силах держать в порядке Дом у реки, когда ее рассудок и тело стали все неохотнее повиноваться. Я спешу через коридор по мягкой ковровой дорожке, стараясь не вдыхать ползущий из комнат кухонный чад. Из десятого номера появляется Макс. У него тоже тут мать, и мы с ним вроде как приятели. Приветственно машет рукой, отвечаю тем же. Интересно, думает мой знакомый о том, что я не замужем? Хочет ли узнать поближе? Может, пофлиртовать с этим парнем было бы и здорово, но у меня есть Грег. Муж. Что бы это ни значило.
— Вот твоя газета и немного джина. — Протягиваю матери пакет, где, помимо прочего, еще подгузники, о которых мы всегда деликатно умалчиваем.
Быстро касаюсь губами ее похожих на пух одуванчика волос. Необходимость склониться, чтобы поцеловать родительницу — эту некогда деятельную женщину ростом на полголовы выше меня, — расстраивает. Когда я переступаю порог, старушка не здоровается, а отворачивается и спрашивает, буду ли я кофе. И через секунду начинает рассказывать о других постояльцах заведения:
— Устроили в холле клуб любителей кино. Придумали же такую чушь!
— Почему бы тебе не подсунуть им хороший фильм?
— Даже слушать не станут. Знаю я, что они смотрят. Нет чтоб какую-нибудь приличную драму, так им бальные танцы подавай!
— А Оливер? Мне он показался приятным.
— Да ну его, старый зануда и неженка.
Пожалуй, если мама встретит мужчину, с которым захочет разделить остаток жизни, она станет добрее, мягче. Тогда мы сможем общаться как нормальные мать и дочка.
Устраиваюсь в одном из ее обитых ситцем кресел, подставляю бедро льющемуся из французских окон теплому солнцу, отогреваю замерзшие губы. Мать ковыляет к буфету (там у нее чашки, блюдца и кофейник с ситечком), одной морщинистой рукой опираясь о спинку дивана, другой — о стену.
— Еще так рано! Ты наверняка не завтракала. А у меня ничего, кроме кофе. Разве только «Грейп натс», но ты ж их за еду не признаешь.
— Не волнуйся, я в порядке. Куплю чего-нибудь по пути домой.
— А меня ведь к «Грейп натс» приучил твой отец. Говорил, их надо замачивать в молоке хотя бы на полчаса и только потом есть.
— Да, помню.
— Будь у меня нормального размера морозилка, как в Доме у реки, можно было бы запасаться пирожными. Ну а так — могу предложить только «Гарибальди».
Пора сменить тему.
— Новые лекарства?
Упаковка из фольги на подносе, где мать обычно держит таблетки, — я такой прежде не замечала.
— Доктор дал, чтоб я лучше спала, — поясняет она. — Кокодамол хорошо снимает боль, но бессонница все равно превращает ночи в кошмар.
— Да. Ты говорила.
— Ты понятия не имеешь, каково это — не спать часами перед рассветом. Стоит проснуться — и никакими силами уже даже не задремать.
Отчего же? Знаю. Очень даже хорошо. Эти бесконечные ночи, когда никак не успокоить душу, начались недавно, с тех пор, как Кит и Грег стали так надолго уезжать. Лежу и злюсь.
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.