Проклятие Шалиона - [22]

— Я… я… прямо сейчас?

Она смущённо поёрзала в кресле.

— Нет, но как только появится возможность.

Кэсерил проглотил комок в горле.

— Я сделаю всё, что в моих силах, миледи.

По пути в свою комнату этажом ниже Кэсерила преследовали воспоминания о тех днях, когда он служил в этом замке пажом. Он мнил себя великим фехтовальщиком, будучи самую малость искуснее полудюжины прочих отпрысков знатных родов, разделявших с ним обязанности и занятия. Однажды прибыл ещё один юный паж — сердитый коротышка; учитель фехтования пригласил Кэсерила скрестить с вновь прибывшим клинки в тренировочном бою. К тому времени Кэсерил овладел парочкой хитрых приёмов, в том числе и одним замысловатым обманным движением, в результате которого, будь мечи настоящими, он срезал бы уши большинству своих приятелей. Он испробовал этот финт на новеньком и остановился в восторге, когда плоское тупое лезвие коснулось головы соперника. И только когда Кэсерил перевёл взгляд вниз, он увидел, что тренировочный меч новичка согнулся чуть ли не вдвое, упёршись в его обвязанную защитными подушками грудь.

Тот паж быстро пошёл вверх и стал преподавателем фехтования при браджарском дворе. К этому времени Кэсерил уже перестал претендовать на звание мастера меча — его интересы были настолько широки, что он просто не мог посвятить всего себя одному занятию. Но он никогда не забывал тот миг, когда, опустив глаза, увидел упиравшийся в его грудь меч.

Он удивился, что первый урок с Исель вызвал к жизни это старое воспоминание. Живые крохотные искорки воли и энергии, горящие в таких непохожих глазах… как же звали того пажа?..

На кровати у себя в комнате Кэсерил увидел пару появившихся за время его отсутствия туник — свидетелей тех дней, когда управляющий был ещё молод и строен. Убирая одежду в сундук, он вспомнил о записной книжке торговца, которая так и лежала вместе с плащом в этом же сундуке. Вытащил её было, подумав, что можно отнести её в храм и сегодня после обеда, но потом положил обратно. Возможно, среди зашифрованных строчек ему удастся найти ключ к задаче, которую поставила перед ним Исель, — какие-нибудь убедительные доказательства виновности или, наоборот, невиновности судьи. Конечно, надо прочесть книжку, прежде чем отдать.

После обеда Кэсерил ненадолго забылся блаженным сном. Он только успел вернуться в явь и пребывал в чудном умиротворённом состоянии, когда раздался стук в дверь — сьер ди Феррей принёс бухгалтерские книги и сметы из комнаты принцессы. Следом вошла Бетрис, держа в руках коробку с письмами: их следовало привести в порядок и рассортировать. Таким образом, оставшуюся часть дня Кэсерил провёл за перекладыванием сложенных как попало бумаг, знакомясь попутно с их содержанием.

Финансовые отчёты были просты и понятны. Среди них были счета за покупки безделушек и недорогих драгоценностей, списки принятых и вручённых подарков; более подробный список дорогих ювелирных изделий, унаследованных принцессой и полученных в дар. Гардероб. Верховая лошадь Исель и мул Снежок, их сбруя, парадные попоны. Закупками тканей и мебели ведал прежде бухгалтер провинкары, но теперь это стало одной из обязанностей Кэсерила. Леди столь высокого положения, как Исель, обычно отправлялись к жениху с целым обозом ценных и необходимых вещей. Кэсерил надеялся только, что это будет не корабль. Может, ему следует включить и себя в список приданого принцессы?

Он представил себе следующую запись: «Секр. — наставн., 1 шт. Подарок бабушки. Возраст 35 лет. Сильно пострадал при доставке. Стоимость…»

Поездка к жениху была, как правило, путешествием в один конец, хотя мать Исель — вдовствующая рейна — вернулась… надломленной. Кэсерил старался не думать об этом. Леди Иста беспокоила и озадачивала его. Говорят, безумие — беда многих знатных родов. В роду Кэсерила таких случаев не было — взамен душевных заболеваний семья его страдала от финансовых кризисов и неудачных политических альянсов. Не грозит ли Исель унаследовать болезнь матери?.. Скорее всего нет.

Корреспонденция Исель оказалась скудной, но интересной. Среди первых писем — ласковые короткие послания от бабушки, писанные ещё до того, как рейна Иста переехала вместе с детьми под её крышу. В них то и дело встречались расплывчатые просьбы быть хорошей девочкой, слушаться маму, читать молитвы, помогать заботиться о маленьком братике. Несколько записок от дядей и тёток — других детей провинкары. Оставшуюся часть писем представляли регулярно высылаемые поздравления с днём рождения и праздниками от её сводного брата.

У Исель не было родственников со стороны отца, кроме рея Орико. В своё время Иас с сыном были единственными уцелевшими представителями семьи. Письма рей явно писал собственноручно — Кэсерил не мог поверить, чтобы Орико держал секретаря, который царапает как курица лапой. И хотя чувствовалось, что рей прилагает все силы, чтобы быть добрым и ласковым с ребёнком — он даже рассказывал о зверинце, который держит у себя в крепости, — звучали его послания несколько официально.

От этого приятного занятия Кэсерила оторвал паж, который принёс сообщение, что принцесса и леди Бетрис собираются выехать верхом и ждут, что Кэсерил присоединится к ним. Он быстро пристегнул одолженный ему меч и поспешил во двор. Лошади были уже осёдланы. Кэсерил почти три года не ездил верхом; он попросил подать специальную скамеечку, чтобы сесть в седло, и паж бросил на него удивлённый и презрительный взгляд. Кэсерилу дали чудесное спокойное животное — того гнедого, на котором выезжала с девушками гувернантка. Эта несчастная, избавленная ныне от мучений и крайне сим обстоятельством довольная, высунулась из окна, когда небольшая кавалькада подъезжала к воротам, и помахала им вслед платочком.